"ИНФОРМПРОСТРАНСТВО"

АНТОЛОГИЯ ЖИВОГО СЛОВА

Информпространство

"Информпространство", № 185-2014


Альманах-газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО"

Copyright © 2014

 


Игорь Харичев



Открыватель тайн

В обществе царил страшный переполох – Гуппи тридцать первый заявил, что наш мир, возможно, существовал не всегда: он мог появиться когда-то. И в этом случае не исключено, что он когда-то исчезнет. Не меньший переполох случился тогда, когда Гуппи тридцать первый сделал открытие: доказал, что пространство мира, в котором мы живем, замкнутое. Для этого он плыл по линии, являющейся продолжением его тела. И, стартовав в одной точке, он через некоторое время вернулся в нее. Это было поразительно: никто до него не думал об устройстве мира, в котором мы живем. Он первым задумался о свойствах пространства и смог доказать его замкнутость. Ох, уж этот Гуппи тридцать первый, он вечно что-то открывал, будоража общество. Он умудрился объяснить те странные картины, которые мы – рыбы – видим, подплывая к некоторым границам нашего мира. Он предположил, что там другой мир, непохожий на наш и недоступный нам. Возможно даже, что в этом мире нет воды, что там нечто иное. До этого считалось, что непонятные картины абсолютно никакого отношения к реальной жизни не имеют – видения, не более того. Потому что они абсолютно никаким образом не влияют на нашу жизнь.

Стоит отметить, что до вмешательства Гуппи тридцать первого эта жизнь протекала спокойно и размеренно. В нашем мире обитают разные рыбы. Прежде всего, Гуппи. Это – самые неприхотливые и самые смышленые рыбы. Правда, самки Гуппи не могут похвастаться яркой окраской, но вот самцы блистают всеми красками. Особенно красив хвост. О, какие у Гуппи великолепные хвосты. А еще Гуппи – живородящие рыбы. Этим мы отличаемся от всех других рыб в нашем мире. Я, Гуппи двадцать девятый, рад, что принадлежу к этим рыбам.

А еще у нас обитают Жемчужные Гурами. Они тоже довольно красивые рыбы, хотя не в меру капризные. И немного странные: туловище у Гурами овальное, с боков сильно сплюснуто. Основной фон светло серебристый, с фиолетовым оттенком, по телу разбросаны белые перламутровые точки. Кому-то подобный окрас может нравиться. Еще есть Барбусы вишневые. Они крайне боязливы, постоянно прячутся в зарослях водорослей – им спокойнее с мелкими видами рыб. Самец имеет достаточно яркую окраску, красные с черной оторочкой плавники, а у самки плавники желтые. А в таком окрасе тоже не стыдно плавать в обществе. Есть также Неоны простые. У самки Неона более полное брюшко, поэтому у нее довольно привлекательная голубая полоса вдоль тела изогнута, а у самца она прямая. А кроме этой полосы Неон ничем более похвастаться не может. Есть Сомики золотистые – неприхотливая и очень миролюбивая рыба, но с весьма скучной окраской. Самцы немного мельче самок и имеют более острый спинной плавник. А еще у Сомиков есть усы, которые нам, другим рыбам, кажутся не слишком уместными. Да и с таким окрасом я бы, честно говоря, постеснялся плавать. Наконец, есть Кардинал – весьма подвижная рыба. Тоже миролюбива и неприхотлива. Молодые рыбки достаточно красивы: от головы до хвоста проходит яркая, мерцающая полоса, но она пропадает по мере взросления Кардинала. Самцы стройнее самок и имеют более яркую окраску, но куда им до нас, Гуппи.

Вообще самцы многих рыб окрашены ярче самок. Так устроен этот мир. Почему? Этого никто не может знать. Но Гуппи тридцать первый попытался и здесь сказать свое слово: так самцы привлекают самок – утверждал он. Однако, подобная трактовка никак не объясняла того факта, каким образом самцы смогли получить более яркую окраску? Наверно, они имели ее всегда. Однако Гуппи тридцать первый взялся доказывать, что именно потребность в привлечении внимания самок была причиной возникновения яркой окраски. Разумеется, все восприняли это утверждение как полнейшую нелепость. И, вдобавок, наглость. А как иначе называть опровержение общеизвестных вещей?

Он, конечно, странный, этот Гуппи тридцать первый: привык заплывать в небольшое круглое пространство, которое расположено вблизи от песка, покрывающего нижнюю часть нашего мира, и подолгу находиться там, предаваясь размышлениям. А уж если вылетал оттуда в возбуждении, значит с какой-то новой идеей. Как-то он заявил: «Это хорошо, что есть разные рыбы. Мир от этого только лучше. И мы должны хорошо относиться друг к другу. Потому что все рыбы – братья». Мы, конечно, за добрые, мирные отношения между разными рыбами, но каждому из нас рыбы нашего вида важнее и ближе других. А тут: все рыбы – братья. Заявление вызвало полное непонимание в обществе, что вполне объяснимо.

Не встретив отклика на свои изыскания, Гуппи тридцать первый принялся изучать окружающий мир. Он начал со странных картин, видимых у некоторых границ нашего мира: там возникают порой какие-то размытые фигуры, не похожие на рыб, замирающие на месте или движущиеся. Но это никак не сказывается на нашей жизни. То есть эти фигуры – одна видимость, не более. Но Гуппи тридцать первый предположил, что там другой мир, совсем непохожий на наш. И попытался доказать это. Знаете, как? Сначала он приметил, что появление еды в кормушке непременно связано с приближением темной фигуры. То есть, не всегда приближение фигуры связано с появлением еды, но всегда появление еды происходит при появлении фигуры. Когда все стали сопоставлять одно с другим, они смогли убедиться в наличии этой удивительной взаимосвязи. Вслед за тем Гуппи тридцать первый и высказал свою идею о существовании другого мира, устроенного совсем иначе. И недоступного нам. Согласиться с таким было невозможно: какой-то другой, непонятный мир! Как его существование могло вытекать из того факта, что еда появлялась только при обязательном приближении неясной фигуры? Не удивительно, что общество не захотело принять эту идею и даже осудило ее. Зачем выдумывать всякие несуразности? Тем более, что они могут вызвать у молодых, неопытных рыб неправильное отношение к окружающему миру, а это просто недопустимо.

Тогда Гуппи тридцать первый решил заняться изучением пространства, в котором мы живем. Пробыв некоторое время в своем излюбленном месте, он выплыл оттуда в явном возбуждении и, выбрав направление, в котором менее всего препятствий, поплыл по линии, являющейся продолжением его тела. Натыкаясь на границу пространства, он делал поворот таким образом, чтобы линия продолжалась на новой поверхности границы пространства. И так он вернулся в ту точку, из которой стартовал. Немедленно им было созвано все общество. И он повторил совершенное несколько раз под присмотром всех рыб, населяющих наш мир. Он неизменно возвращался в ту точку, из которой стартовал. И все, кто повторял его действия, возвращались в точку отплытия. Это вызывало изумление. И недоумение. Никто не понимал, почему так получается. И тогда Гуппи тридцать первый сообщил, что полученный результат доказывает замкнутость пространства, в котором мы обитаем. Тут уж с ним никто не спорил. Не потому, что ему поверили – просто смирились с его объяснением.

Через какое-то время он опять выступил с идеей другого мира. На этот раз он стал доказывать, что старые рыбы, которые больше не могут жить, не исчезают, а уходят в другой мир. То есть, когда жизненные силы покидают их, что-то хватает их и уносит в тот другой мир, который существует рядом с нашим. И там они продолжают жить. Так что непонятные фигуры, скорее всего, принадлежат рыбам, которые покинули нас давно или недавно и которые смотрят на нас из другого мира. Это объяснение устроило многих. По крайней мере, оно объясняло, куда исчезают старые рыбы, лишившиеся жизненных сил. И оно было приятным. Поэтому на этот раз идею другого мира приняли, хотя и без особого шума. Просто так получилось, что через короткий период все поверили в другой мир и в то, что в нем обитают покинувшие нас рыбы. Но Гуппи тридцать первого все равно продолжали считать чудаком, хотя уже прозвучало: открыватель тайн.

Первым это сказал один из двух сомиков, тот, который пообщительнее: Гуппи тридцать первый – настоящий открыватель тайн. Его слова были подхвачены, прежде всего, молодыми рыбами, которые проще принимают новое. Но для взрослых рыб Гуппи тридцать первый оставался прежде всего чудаком, пусть невредным, имеющим определенные заслуги перед обществом, но чудаком. Слишком часто он взрывал общественное спокойствие.

Он, конечно же, подтвердил, что является и открывателем тайн, и чудаком – выступил с предположением, что наш мир, скорее всего, существовал не всегда. Ведь если мы появляемся на свет и потом исчезаем, то и наш мир тоже мог появиться когда-то. И в этом случае он когда-то непременно исчезнет. Надо сказать, что с первой частью предположения многие готовы были согласиться, но не со второй. Глупо допускать, что когда-нибудь исчезнет мир, который существует. Куда он пропадет? И каким образом? Это казалось полной глупостью, хотя молодые рыбы ухватились за столь сумасшедшую идею. Им бы только противоречить взрослым. «Мир исчезнет, мир исчезнет», – повторяли они, совершенно не думая о том, что произойдет в этом случае с ними.

Самое непонятное было в том, что Гуппи тридцать первый не обращал никакого внимания на реакцию общества: его не расстраивало неприятие весьма смелого и спорного предположения взрослыми рыбами, равно как и не радовала поддержка со стороны молодых рыб. Он был полностью погружен в свои размышления. Какие еще идеи успели явиться ему, мы теперь не узнаем. Скорее всего, вследствие непрестанных размышлений он почувствовал себя плохо, жизненные силы стали покидать его, и настал момент, когда он исчез из нашего мира.

Думаю, Гуппи тридцать первый был настоящим открывателем тайн. Он доказал, что пространство нашего мира замкнутое. Это поразительно: никто до него не думал о устройстве того мира, в котором мы живем. Он первым задумался о свойствах пространства и смог доказать его замкнутость. Это важное открытие. Но о нем почти уже забыли. Как и о его странных идеях. Молодая поросль давно не носится с утверждением: «Мир исчезнет».

Осталась только вера в существование другого мира и в то, что в нем обитают покинувшие нас рыбы. И что непонятные фигуры, порой возникающие на границах нашего мира, принадлежат рыбам, которые покинули нас давно или недавно и которые смотрят на нас из другого мира. Я давно понял: для живущих рядом со мной вера куда важнее знаний.

Наша жизнь протекает совсем спокойно. Хотя мне порой жаль, что Гуппи тридцать первый покинул нас так рано.

* * *

Об авторе: Игорь Александрович Харичев – писатель и публицист.