Константин Ронинсон – коренной москвич. Он родился в столице России в 1945 году, окончил филологический факультет МГУ, работал редактором учебных пособий.

Но главное его увлечение – стихи, которые вбирают в себя боли и тревоги нынешнего мира.

К.Ронинсон выпустил две книги стихов, печатался в периодических изданиях. Предлагаем вниманию читателей подборку его новых стихотворений.

Пепловый след

                           Милосердный к жестоким –

                           жесток к милосердным.

                                           Из Талмуда

Мороз пробегает по коже –

Экран проецирует смерть…

О Боже! Наш праведный Боже,

Дай силы на это смотреть…

Как можно осмыслить такое,

Чему оправдания нет?!

Их души, забыв о покое,

Оставили пепловый след.

И те, что злодейски убиты,

Взывают смотреть… не молчать.

О Боже, пошли нам молитвы,

Чтоб муку в их душах унять…

                           27 января* 2006

*27 января – Международный День памяти жертв Холокоста.

Голоса из гетто

По прочтении сборника стихотворений узников нацистских

лагерей «Скрипач из гетто»*

Зверь-холод с жадностью сосет

                          тепло из тела,

Сознанье доводя до полного распада…

Но там, где злу людскому не было предела,

Ад холода мучительней пылающего ада.

И скоро решался извечный

                  «еврейский вопрос» -

Но слышен оттуда задушенный

                         холодом стон:

«Ах, дорогое тепло,

               о тебе я мечтаю до слез»…

Зверь-голод гложет разум

                      до безумья… бреда,

И в человеке тает человек бесследно…

Но только там изглоданная мором плоть

Могла спросить: «Ты голодал…

               когда-нибудь, Господь?»...

И холодом и голодом

            был в жизни каждый скован…

Но где предсмертный всплеск души,

                как в склепе, замурован,

И где мольба о быстрой смерти –

                       жизни той дороже,

А в самый страшный миг нет сил

                 воскликнуть: «Боже!» -

В сознанье вдруг мелькнет

            незамутненный смертью лик,

И мысль прожжет:

«Я в тишине оглох… молчанья крик

                 (мне) тяжелей вериг…»

Лишь там сомнений вспышка

                    вдруг ударит, ослепя:

«Мой Бог, скажи мне правду, неужель

        мои молитвы глухи для Тебя?»...

Молитвы тихий вдох –

                    как воздуха глоток…

Но там, где и глоток молитвы

                        стоить жизни мог,

В затравленном сознании

                  без проблесков живого

Чуть слышен стон:

       «Сошел с ума? Кто: я? А. может, он?

Кто?.. Мне страшно было вымолвить

                          то слово…»

Когда бы не безумство

                  человечьих катастроф,

О, сколько чудных жизней

               сохранилось бы – и строф!

И совершеннейший из Божьих тварей

                          не спросил:

Лишь «одного меня за что же к жизни

                      Ты приговорил?»

И стих, в душе рожденный, замер,

                  смертным сном уснув, –

«В полете задохнувшись, пали…

            птицы, крылья распахнув»…

                                   20 апреля 2006

*«Скрипач из гетто». Под. ред. Л.Бердического. Берлин, 2005.

Использованы поэтические строки разных авторов, чьи

стихотворения вошли в этот сборник (К.Р.).

Котэл-Маарави

                        (Западная стена, «Стена Плача»)

                                                Ушедшим

Стена надежд и слез, укрытье от сомненья;

Рубец Йерушалайма, сердца вечный шрам.

Подобно «Алеф-бейс» впечатаны каменья –

Тут занял главный пост молитвенный миньян.

Дыхание веков хранят седые камни –

Услышать здесь хочу я дальних предков зов.

Но кто откликнется, раскроет в прошлом ставни,

Не ведая произносимых мною слов?..

Конечно же, они – совсем другие люди,

Но верю я, что голос крови не умолк.

И если на земле мы вместе уж не будем –

На небесах вступлю я с ними в диалог…

Из каменных рядов – из недр колен Израйля –

Донесся еле различимый шум эпох.

В нем вопли ада слышатся и щебет рая –

Где все они, чей глас давным давно заглох?..

Египет, Вавилон, Ассирия, Европа…

Где вас мотало, по каким несло волнам?

И где, подобно праведнику Ною, от потопа

Спасая вас, Господь пристанище дал вам?..

…И я приник к стене, к ее священным плитам –

Тот гордый профиль оттеняет Храма лик.

Тысячелетиями воздух здесь пропитан:

Сквозь гул иных племен – узнал родной язык!

                                       Песах

Ах, маленькая женщина…

                                         Рите

Ах, маленькая женщина

Изящного сложения:

Конечно же, не вещь она –

Предмет любви-сражения…

Ах, маленькая женщина,

Награда изначальная:

Не каждому обещана –

Как небо близко-дальняя…

Ах, маленькая женщина,

Цвет Божьего творения:

Твоя праматерь – грешная,

Но ты – вне подозрения…

Ах, маленькая женщина

Карманного формата:

Ты с музами повенчана –

Stoccato и Legato…

Ах, маленькая женщина –

Мужчин ты искушение,

И в сердце словно трещина –

То боль, то утешение…

Ах, маленькая женщина

Тончайшего раскроя:

Ты радость в жизни вечная,

Где вечно нет покоя…

Ах, маленькая женщина

Алмазного гранения:

Тобою жизнь увенчана,

Как праздников вкрапления…

Ах, маленькая женщина,

Небесное создание:

Тобою жизнь исчерчена –

Ты жизни оправдание…

                               2005

Осип Мандельштам

                     Читалось во сне членам Реввоенячейки

Минором шпал вздыхает поезд-гамма;

ОСИП гудок от ГУЛа лагерей.

- «Загнали за Можай» вы Мандельштама,

Погублен он селекцией идей.

И бродит словно призрак та «Программа»,

Окутывая мраков ясность дней.

- Немедленно верните Мандельштама,

Он был талантлив – Слова чародей.

Витраж стихов, созвучий панорама,

Он образом играл как лицедей.

Отняли у России Мандельштама –

Не спас ее российский иудей.

Краснеете… как жаль что не от срама,

Не ваши песни пел тот соловей…

Прочтите же немного Мандельштама,

Чтоб больше походить вам на людей.

Часовщик

Как четки пальцы, взгляд настойчив,

И слух не любит разнобой:

Механик тот – часов настройщик,

Запущенных другой рукой.

В разноголосье механизмов –

Часов различных – строгий ход.

И глазом, оснащенным линзой,

По Солнцу он сверяет счет.

И с временем не терпит шуток:

Ни лишних слов, ни лишних дел.

Круг жизни – циферблат зарубок,

И каждый выверен пробел.