Сергей Каратов

Дорога на Джангалы

 

В конце августа появилось у меня желание поехать к другу в Самару, а оттуда вдвоем или с целой компанией рвануть на настоящую рыбалку. К моему приезду Михаил уже подготовил внедорожник УАЗ, в народе прозванный «буханкой».

Еще недавно стояла сильная жара, из-за которой по правую сторону автотрассы, тянущейся до Уральска и далее, видны остатки пожаров. Степь горит точечно, в разных сторонах горизонта. Если днем смотришь вдаль, то виден дым, иногда сизый, а порой и черный, как если бы жгли шины, ночью же – яркой полосой, как будто проходит где-то сияющий огнями экспресс. Обгорелая сухая трава черна внизу: там обуглилась земля, кочки, кусты. Канал со всех сторон в зарослях пожелтевшего камыша, до которого огонь не добрался. Берега глинистые, обрывистые, а дно, когда купались, несмотря на то, что середина сентября, словно бы каменное – никакого ила. Стало быть, у рыбы нет кормовой базы из-за отсутствия ила. Поэтому она ловится в любое время дня. Но это только в канале. Ходить приходится по насыпной плотине, по горелой траве, отчего босые ноги тут же чернеют до самых колен. Система каналов и прудов для накопления воды была создана еще в советское время. Около села с незабываемым названием Вечное протекает основное русло реки Таловая. Река эта небольшая. Мы ее неоднократно проезжали восточнее поселка, когда пересекали границу между Россией и Казахстаном. В том месте она протекает по степной впадине, являясь условной границей между двумя республиками.

Соседняя республика - теперь уже независимое государство. А мне вспомнилось время, когда мы были единым государством – Советским Союзом. Году в 1984-м я возвращался самолетом из Ашхабада в Москву. Рейс был прямым, но вдруг посреди пути самолет совершил посадку в аэропорту казахского города Актюбинска. Большой самолет, полно народа – и неожиданная посадка. Оказывается, все мы ждем, когда на борт погрузят пострадавшего в аварии шахтера, которому нужна была серьезная операция, а сделать ее могли только в Москве. Сойдя с самолета, я видел этого шахтера-казаха, которого вносили на носилках в машину скорой помощи.

И вот теперь, приезжая в соседнюю республику, я нередко думаю о том: а могли бы в наши дни ради спасения одного рабочего человека остановить посреди пути огромный лайнер и увезти его на операцию в дорогую клинику столицы?

В прежние времена через пограничную реку был перекинут обычный бетонный мост, и была табличка с названием: «р. Таловая». Когда мы пересекли ее, Миша, сидевший за рулем своей «Волги», сказал мне: «Ну, вот мы и в Казахстане». Мы ехали на водоем, который находился по дороге в райцентр Джангалы. Ехать надо было через города Уральск, Чапаев и дальше, до совхоза Пятимар. На перекрестке дорог скульптурное изображение племенного барана. От Самары до барана где-то километров шестьсот.

Для орошения полей в эти места провели канал из реки Кушум – притока Урала. Ниже плотины вырыли озерцо. Остановились на берегу этого небольшого искусственного водоема в 12 часов ночи, уже затемно, а с озерца слышатся всплески, как будто кто-то бьет по воде веслом. Оказалось, что это сазаны резвятся вблизи плотины. Из-за этого бульканья мы с Мишей дали ему название БулькАло. Казалось бы, глупо ехать с берега Волги на какую-то лужу, черт знает в какой дали от дома, но счастье рыбацкое непредсказуемо. Слово «БулькАло» прижилось даже среди местного населения, не говоря уже о рыбаках из Самары. Так что мы с Мишей внесли свой вклад в топонимику Казахстана. Я считаю, что это большая удача в жизни: оставить после себя название озера, горы, улицы или населенного пункта. Через месяц мы снова поехали в эти края. И мне даже довелось поймать одного сазана. Трофей потянул более трех килограммов.

Ездить на БулькАло мы стали довольно часто: настолько рыбным оказалось оно. Дело в том, что среди казахов мало людей, увлекающихся рыбалкой. В традиционной казахской кухне рыбные блюда не пользуются популярностью. И это вполне естественно для степных жителей.

А теперь вот замечаем, что у казахов возник интерес к рыбному рациону. Быть может, это вызвано тем, что у обитателей этих мест  возникли трудности с традиционными мясными продуктами, к которым они привыкли с кочевых времен. В начале девяностых казахи стали уезжать из республики в поисках заработка в Россию. Многие осели в близлежащих областях, в Башкирии, Татарстане. Россию наши «доброжелатели» называли тюрьмой народов. Хороша «тюрьма», которая вместо того, чтобы уплотнять местные народы в резервациях, как это происходило в США, создает им республики, расширяет их за счет земель, принадлежащих титульной нации, помогает развивать экономику, создает возможности для развития науки, собственного языка и культуры. А потом эти республики рассыпаются, как яркий пазл, оставляя за собой все «дары» щедрых генсеков. Надо сказать, что Казахстан оказался наиболее благодарной республикой, в отличие от ряда других. Во всяком случае, он сохранил подлинное дружелюбие. И это мы ощущали в наших поездках, к которым побуждало нас увлечение речной фауной.

Обычно мы заставали на берегу водоема с обрывистыми глинистыми берегами одного или двух рыбаков. Они ловили щук: блесна с трехгранником и толстая леска, которую рыбак кольцами кладет под ноги. Раскрутил тяжелую самодельную блесну, и она летит в воду, увлекая леску, метров до сорока. Тянет назад, а тут и щука схватила. Раз двадцать забросил, и тяжеленная вязанка рыбы готова. На плечо ее, и домой, в Пятимар, что от БулькАло километрах в полутора. Зимой казахи пробивают пешней лунки около плотины, а рыба идет подышать к ней, потому что сквозь шлюзы все равно сочится небольшая вода, насыщенная кислородом. Огромные сазаны, щуки, судаки медленно движутся на малой глубине, хорошо видны и уязвимы для ловли. Рыбак подводит  под брюхо стальной багорик и дергает кверху. Рыба на заснеженной поверхности озера вываливается в снегу, словно в подсоленной муке. Смотреть на подводную жизнь, лежа на льду, – одно удовольствие. Окуня на полкило никто и не трогает. Это не трофей, так себе.

Ездили мы на БулькАло почти каждый год, пока Миша с друзьями, как он сказал, «не надыбал» новые места, более близкие. До села Вечное оказалось ехать втрое ближе. А карась и щука более жирные и намного вкуснее.

Зато по дороге на Джангалы, по пути к БулькАло, случалось много интересного. Однажды мы также ехали на «Волге», а около города Чапаев казахские гаишники посадили к нам казахского аксакала, который спешил на похороны брата в каком-то селе по нашей дороге. У них принято подсаживать пассажиров на дорогах. И вот идем на большой скорости, а из засады нас приловил гаишник. Серьезный такой, от него просто так не отделаешься. Миша пытается объясниться, а тот свое: превышение скорости. Могут погореть документы. Тут меня осенило. Подхожу и говорю:

- Товарищ капитан, с нами едет и очень спешит на похороны брата уважаемый человек. Мой друг не мог отказать ему, вот и превысил скорость.

Капитан-казах убедился, что у нас в салоне действительно сидит аксакал, расспросил его с почтением. Старик не подвел нас и подтвердил, что сам торопил нас. Так мы были отпущены с миром.

Дорога на Джангалы - постижение других краев. Все время едем и не доезжаем до этого самого Джангалы. Это как сон, повторяющийся и вечно прерывающийся на самом интересном месте.

А по дороге мы видим то стадо верблюдов, высыпавших из загона на окраине какого-то села, то орлов, сидящих на макушках телеграфных столбов, то синюю птицу, летящую некоторое время вдоль нашей дороги и словно бы указывающую путь к запоздалому счастью. И всякий раз, оказавшись вдвоем с Михаилом, мы имеем возможность детально вспомнить все самые интересные эпизоды из нашего детства, из веселой юности, проведенной в стенах педучилища, в походах по уральским горам, в путешествиях с геологическими партиями, да и просто на рыбалках по просторам Севера.

А теперь дорога укоротилась. Мы в поселке Вечное. Приехали, изрядно пропылившись на последнем отрезке пути, когда сошли с асфальтированной трассы, идущей до Уральска и далее. Привезли мы местному фермеру газовые баллоны, без которых в степи особенно трудно.

В поселке пустуют коровники, заброшены водокачка и водонапорная башня, нечем пополнять силосные ямы. Дамбы подрывают ондатры, отчего их размывает при половодье. Фермер – белорус. Еще его родители приехали осваивать целину, да так и осели. Сам он сравнительно молодой, крепкий, очень деловой мужик, на нем держится оставшееся хозяйство. Он умелец, сам чинит технику, следит за угодьями, направляет людей на разные работы. В доме у него тепло, уютно, сытно.

Во дворе колодец, но вода в нем солоноватая и годна только для технических нужд. Пресную привозят в бочках. Дети фермера приехали из интерната, учатся в райцентре в русской школе. Но у них есть и часы по изучению казахского языка. Никакого напряга в отношениях с казахами: интернационализм сохранился, как в советские времена. Российские рубли так же ходят в обороте, как и казахские тенге. Снабжение стало лучше, транспорт начал ходить интенсивнее, дороги стали отстраивать. Республика на подъеме.

За годы странствования по казахским степям я стал свидетелем преобразований, которые произошли около реки Таловая. К 1995 году там возникли два поста ГАИ: на холме перед рекой – русский пост, далее метрах в трестах, на холме за рекой, – пост казахский. Позднее стали строиться офисные помещения, шлагбаумы, смотровые площадки для проверяющих грузы таможенников, ангары, туалеты. Даже собаки появились для проверки на наличие наркотиков.

Словом, на совершенно пустом месте выросла таможня: два центра, через которые процеживаются огромные потоки фур, грузовых и легковых машин, автобусов с людьми, кочующими из Уральска до Самары и наоборот. Электричество провели на обе таможни из России. Все изъясняются по-русски. Никакой дискриминации не наблюдается.

Единственное неудобство – это куча бумаг для заполнения и потраченное время: иной раз часа два приходится торчать в автомобильных очередях.

Когда мы ездили на БулькАло, там с самого начала подружились со смотрителем плотины Талгатом. Он жил в ста метрах от канала, часто звал к себе в гости. Угощения в основном из мясных блюд, домашнего сыра и отлично заваренного чая со сливками, подаваемого в пиалах. Очень гостеприимный дом у Талгата. На работе он распределяет воду по району, которая уходит по трубам с большими вентилями-задвижками. В свободное время рыбачит. Очень ему понравились блесны и лески, которые мы ему подарили.

А в Вечном, оставив своих коров, к нам подъезжал на плотину на своем белом коне пастух Володя. Он подсказывал, где ловится карась и на какую блесну в эту пору лучше берет щука.

В степи, насколько хватает глаз, тянутся от края до края горизонта линии электропередач, асфальтированные дороги, вырыты каналы, появились громадные бетонные дамбы со стальными шлюзами, построены из белого кирпича совхозные дома, гаражи, коровники, мастерские. Да, Вечное еще поднимется. Зато в соседних селах дела пошли в гору. И скота становится больше на выгонах, и пахотные земли с каждым годом засеваются все больше.

И вот мы уезжаем из Казахстана, пересекая границу когда-то одной общей страны, а перед глазами стоят Талгат, машущий нам с плотины, и Володя-пастух, которого мы прозвали Принцем на Белом Коне.