Газета Информпространство | Антология живого слова

Кто в Ленинграде не знает о подвиге радиста Рувима Спринцона? Он передал в эфир: «Огонь по мне!» Три дня держались четыре радиста, отрезанные от наших: еврей, русские, украинец. Рувим Спринцон совершал вылазки, бил из автомата врагов. Немцы узнали: одно дело терзать в Гомеле беззащитных старух, другое – столкнуться в поле с Рувимом Спринцоном

Савелий Дудаков

О выстраданной ненависти

Готовится к изданию новая книга Савелия Дудакова «Книга веры и безНадежности». Новая работа историка позволяет заглянуть на его «творческую кухню». В книге публикуются записи из дневников Дудакова разных лет. В этих дневниках мы можем увидеть всю палитру его интересов – у настоящего историка нет границы во времени. Савелию Дудакову любое время так же близко, как и то, в котором он живет. Книга рассчитана на пытливого, мыслящего читателя… Предлагаем небольшой отрывок из нее.

Евгений Минин, редактор книги

Победа… Она содержит в себе и Поминовение погибших. Моя семья – это трое дядей: дядя Гриша Паин, дядя Зяма Симунин и дядя Миша Мортхин; мой двоюродный брат Шура Дудаков, моряк, списанный на сушу и погибший под Ораниенбаумом.

Добавим моего дедушку Меера, умершего от голода в блокадном Ленинграде. Было ему всего 55 лет. Я теперь намного старше его. Он был мудр и образован. В Первую Мировую дед был призван в Белостоке, и, когда русские стали отступать, его командир полка – полковник Попов (да будет благословенна его память!) помог семье солдата достать теплушку и переправиться в Витебск.

Семитолог, профессор Андрей Яковлевич Борисов (1903-1942), воспитывался в еврейской семье и с детства владел еврейским языком – подробностей не знаю. Он вел переписку с дедом на древнееврейском языке. Борисов не хотел терять «формы». Дочка профессора Леля передавала записки моей сестре Эстер. И Борисов тоже погиб в блокадном городе. (Уже после войны я получил от Борисовых два книжных подарка. Во-первых – Р.Киплинг,«Ким», толстенный том, и во-вторых – книгу М. Левидова «Стейниц-Ласкер» с вырванным предисловием Н. Крыленко. Вероятно, семья не знала, что не только Крыленко, но и автор репрессирован.)

Идут фильмы о Симонове. Часть – треп, а часть – интересные. Из всей лиры Константина Симонова мне привлекательно стихотворение «Если...». Может показаться, что это credо Р. Киплинга, перешедшее на страницы антифашистской борьбы. Это стихотворение ничем не отличается от статьи Ильи Эренбурга «Убей немца!», за которую в 1945 году он подвергся нападкам. И не только со стороны Геббельса, но и прихвостней Сталина (профессор Г.Ф. Александров). Аналогичные статьи писали и другие советские писатели: Алексей Толстой – «Убей зверя», Михаил Шолохов – «Наука ненависти» и т.д. Но, естественно, жертвой атаки стал Илья Григорьевич...

Мой друг Анатолий Рубашев, у которого родной брат погиб под Ленинградом, рассказал, что он слушал от своих знакомых в Германии о массе статей новейшего времени о том, какие насилия чинили русские в Германии. Это ужасно. Но в общем это каралось расстрелом, что в принципе не было понято солдатами, прошедшими от Москвы и Сталинграда и видевшими зверства нацистов. «Око за око» – старый, как мир, закон, и, увы, в данном случае справедливый.

Если дорог тебе твой дом,

Если ты не хочешь отдать

Ту, с которой вдвоем ходил,

Ту, что долго поцеловать

Ты не смел – так ее любил –

Чтоб фашисты ее живьем

Взяли силой, зажав в углу,

И распяли ее втроем,

Обнаженную на полу;

Так убей фашиста, чтоб он,

А не ты на земле лежал,

Не в твоем дому чтобы стон,

А в его по мертвым стоял.

Так хотел он, его вина, –

Пусть горит его дом, а не твой,

И пускай не твоя жена,

А его пусть станет вдовой.

Пусть исплачется не твоя,

А его родившая мать,

Не твоя, а его семья

Понапрасну пусть будет ждать.

Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей…

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

(1942)

У меня в библиотеке есть небольшая книга Ильи Эренбурга. Это сборник военных статей Ильи Григорьевича. Сборник поделен на разделы, один из которых озаглавлен «Немец». И первая статья носит название «Оправдание ненависти». Читаем:

«Ненависть не лежала в душе русского человека. Она не свалилась с неба. Ее наш народ выстрадал. Вначале многие из нас думали, что это – война как война, что против нас такие же люди, только иначе одетые. Мы были воспитаны на великих идеях человеческого братства и солидарности. Мы верили в силу слова, и многие из нас не понимали, что перед нами не люди, а страшные отвратительные существа, что человеческое братство диктует нам быть беспощадными к фашистам, что с гитлеровцами можно разговаривать только на языке снарядов и бомб».

«Волкодав – прав, а людоед – нет». Одно дело убить бешенного волка, другое – занести свою руку на человека. Теперь всякий советский человек знает, что на нас напала свора волков... Немецкие фашисты – это образованные дикари и сознательные людоеды».

Стоит вспомнить еще одну статью, где Илья Григорьевич говорит о своем народе, принесшим на алтарь Победы шесть миллионов жизней. Его сердце обливается кровью. Это ужасно. Статья лаконична и носит название «Евреи»:

«Немцы пытали еврейских девушек, закапывали в землю старых евреев. Гитлер думал сделать из евреев мишень. Евреи показали ему, что мишень стреляет. Евреи были учеными и рабочими, музыкантами и грузчиками, врачами и колхозниками. Евреи стали солдатами. Они никому не передоверят своего права на месть.

Фальковичу шел пятый десяток. Он был филологом, провел жизнь у письменного стола. На таких немцы облизываются: поймать и повесить. Не тут-то было. Фалькович пошел добровольцем на фронт. Отрезанный от своей части, он набрал восемнадцать бойцов. Они встретили роту немцев. Фалькович скомандовал: «В бой!» Восемнадцать смельчаков взяли в плен тридцать пять фрицев. Филолог своими руками убил восемь немцев.

Год тому назад немцы шли на Москву. Хаим Дыскин, сын крымских колхозников, учился в Литературном институте. Когда началась война, парню было семнадцать лет. Он пошел на фронт добровольцем. У Можайска, увидев немецкие танки, артиллерист Дыскин прямой наводкой разбил головной танк. Немцы выбежали из машины. Дыскин сам себе скомандовал: «Огонь по фашистам!» Раненый, он остался у орудия. Он был вторично ранен. Истекая кровью, он продолжал один отбивать атаку. Четырнадцать ран на теле, золотая звезда на груди героя, пять подбитых немецких танков – вот история семнадцатилетнего Хаима.

Может, немцы думали, что евреи не ходят на лыжах? Лейзер Паперник зимой в селе Хлудиево истребил несколько десятков немцев. Тяжело раненный, он упал на снег. Немцы побежали. Тогда Паперник приподнялся, и в немцев полетели гранаты. Полумертвый, он еще сражался против сотни немцев. Последней гранатой он взорвал себя.

Может быть, немцы думали, что евреи не моряки? Герой Советского Союза капитан подводной лодки «Малютка» Израиль Фисанович показал фрицам, как еврей топит арийских бандитов. Немцы скинули на подводную лодку триста двадцать девять бомб, но лодка вернулась на свою базу. Она потопила четыре немецких транспорта. Рыбы радовались. Но вряд ли радовались породистые адмиралы.

Под Ленинградом Лев Шпайер сжег немецкий танк, уничтожил десяток автоматчиков. Лев Шпайер проткнул русским штыком ненасытное брюхо трех грабителей. Шпайер погиб в бою. Бойцы написали письмо его родителям: «Дорогие и любимые родители Льва Шпайера! Ваш сын был героем нашего фронта. Он знал, что за его спиной гордость русского народа – Ленинград. Мы вспомним немцам Леву, нашего командира-героя. Мы за него отомстим!

У Сталинграда немецкие танки пошли в атаку. В окопе сидел Давид Кац. Он бросил в головной танк бутылку с горючим. Танк вспыхнул. Второй танк хотел повернуть. Но Кац крикнул: «Бросьте эти шутки!», и кинул гранату под гусеницы. Танк остановился, но пулемет еще строчил по нашим. Тогда Кац заткнул дуло пулемета штыком. Раненый, он продолжал сражаться – ведь он защищал Сталинград. Только после вторичного ранения Давид Кац позволил отвести его на медпункт. Как здесь не вспомнить старую легенду о великане Голиафе и о маленьком Давиде с пращой?

Когда-то евреи мечтали об Обетованной Земле. Теперь у еврея есть Обетованная Земля: передний край. Там он может отомстить немцам за женщин, за стариков, за детей…»

Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО"

Савелий Дудаков

О выстраданной ненависти