Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО"

Евгений Бень

Кого выплавляет «котел»?

15–20 лет назад дискуссии о «плавильном котле» занимали заметное место в израильской ивритоязычной и русскоязычной прессе. В наше же время даже при запросе на «плавильный котел» – например, в любом поисковике Рунета, как ни странно, присутствует минимум информации, связанной с Израилем. И это, несмотря на то, что доктрина израильского «плавильного котла» по-прежнему является одной из основополагающих в еврейском государстве.

Понятие «плавильного котла» было экспортировано в Государство Израиль с первых лет его существования из США. Хотя сразу оговорюсь, что «израильский механизм» существенно отличен от американского. В традиционном американском понимании – «плавильный котел» – это модель национального формирования, продвигаемая в общественном сознании. Доминирование такой модели в США тесно связано в первую очередь с представлениями о демократическом обществе, где концепция глобальных ценностей свободы и взаимной корректности мыслится как основа, способная стать главенствующей для людей различных рас, этносов и религий и в дальнейшем нивелировать различия. В известной мере некоторой альтернативой американской концепции «плавильного котла» является идея мультикультурализма, превалирующая, например, в Канаде, где главенствует принцип сосуществования и взаимообогащения отдельных общин, национальных и языковых групп. Кстати, в этом контексте обособленно можно рассматривать сложнейший российский феномен, так как весомая часть «нетитульных», условно называя, народов, населяющих РФ, закреплена за исторические территории. Но Россия – это другая тема.

Сам термин «Плавильный котел» распространился в современном мире из названия пьесы британского драматурга Израила Зангвилла (1864–1926), который часто приезжал в США и знал жизнь этой страны. Главный герой пьесы – молодой иммигрант из России Горас Элджер, глядя с корабля, прибывшего в порт Нью-Йорка, воскликнул: «Америка – это созданный Б-гом величайший плавильный котел, в котором сплавляются все народы Европы… Немцы и французы, ирландцы и англичане, евреи и русские – все в этот котел. Так Господь создает нацию американцев».

Американскому «плавильному котлу» уже 148 лет – в том случае, если условно отсчитывать его время с окончания в 1865 году войны между Севером и Югом. Израильскому «плавильному котлу» скоро стукнет только 65, если исходить, что начало ему положено в 1948 году вместе с образованием Государства Израиль в нашей новейшей истории. При этом у каждого из этих «котлов» принципиально свой механизм работы при некотором сходстве задач по формированию единой нации. В Америку ехали со всего мира представители всевозможных национальностей, чтобы попасть в ее варево всеобщей терпимости и «грандиозной» мечты, склонной так или иначе обретать некие конкретные контуры. В Израиль большею частью возвращались либо лица, исповедующие иудаизм, либо их потомки (ничего не исповедующие, но к другим конфессиям не примкнувшие), либо близкие родственники и тех, и других. Ехали не для вхождения в мир демократии и глобализации, международным кодом которого стал английский язык. Ехали, чтобы первым делом учить иврит, воссозданный и трансформированный Бен Йегудой и современным ему ХХ веком из языка священной для всех евреев во все века Торы и принятых у всех исповедующих иудаизм молитв. А уже единый язык предполагался инструментом для перемешивания в едином «котле» выходцев из России, Европы, Латинской Америки, Азии и Африки. Как-то мало говорят о том, что среди детерминирующих составляющих понятия «народ» наряду с религиозной принадлежностью или генетикой, или языком (у евреев общий язык – язык их молитвы) чрезвычайно важен такой фактор как общность судьбы или общность пути. И в этом смысле именно «русские» и европейские евреи, руками которых восстал из пепла и возродился новый Израиль, можно сказать, во многих смыслах хлебнули до дна путь своего народа от начала до конца – вплоть до Холокоста, унесшего жизни большей части ашкеназского (европейского) еврейства. Но обратимся к зримой вершине айсберга в связи с результатами работы израильского «плавильного котла».

В Израиль приехали люди из почти 120-и стран мира, они говорили и говорят на около 90 различных языках и диалектах.

В 1950-е годы в уже образованное Государство Израиль устремились потоки переселенцев из восточных стран. От «тайманим» – евреев из Йемена, сохранивших язык Торы в качестве разговорного, не говоря о традициях, уходящих вглубь тысячелетий. До «мароккаим» – выходцев из Марокко – в том числе и представителей местных племен, присоединившихся к иудаизму (сейчас «маррокаим» в Израиле 700 тысяч человек). Гражданами Израиля являются несколько сотен тысяч выходцев из Эфиопии, ряд из которых в стране своего «исхода» приобщался к Единоб-жию по каноническому Ветхому Завету и при этом по ходу событий тоже оказался среди евреев. В Израиле попытались соединить всех, – ведь, известное дело, объединяет же евреев приверженность к иудаизму. Иудей из Лондона или Марокко в один и тот же день отмечают Новый год и Песах, другие праздники, и суббота для всех иудеев является священной. Идиш – европейский язык, на котором больше тысячи лет говорили евреи-ашкеназы, в Израиле оказался не в чести. Все должны были заговорить на воссозданном иврите – так решили отцы-основатели государства. И в самом деле, общий язык – эффективный инструмент, чтобы объединить разных людей с разных концов света. Такая политика оправдала себя, конечно, в самом буквальном смысле. Магистральная жизнь современного Израиля проходит на иврите. В наше время не так часто встретишь израильтянина, неспособного к необходимой коммуникации на иврите. Тем более, что иврит – достаточно нетрудный для изучения и к тому же «краткий» язык, в том числе в графическом выражении: если перевести одну страницу текста, написанного на иврите, то по-русски или по-английски получится две – две с половиной страницы. Иврит на самом деле связал всех в Израиле, по крайней мере, для социального и бытового взаимодействия. Примерно четверть израильтян вступает в «межобщинные» смешанные браки. Так что перспектива дальнейшей «переплавки в котле» вполне очевидна. Да и сейчас немало молодых людей в Израиле на вопрос об их национальной принадлежности отвечают «исраэли» («израильтянин»).

И в связи с этим о процессах, которые, быть может, не так осязаемы взглядом извне и не всегда очевидны внутри. Далеко не все молодые люди, определяющие себя израильтянами, как ни странно, помнят о том, что они евреи. В том смысле, что, например, дети и внуки русскоязычных евреев, вынеся из школы древнюю историю еврейского народа и новейшую историю Израиля, могут не иметь ни малейшего представления о судьбе «русского еврейства», сыгравшего значимую и многозначную роль в российской и мировой истории. И русскоязычные евреи здесь просто один пример для наглядности. Ведь иудаизм – это не только Тора, заповеданная евреям, не только их священные книги, это – еще и основополагающий исторический путь, через который еврейский народ пронес свои принципы и нормы, сохранив себя вопреки, кажется, всей совокупности причинно-следственных обстоятельств в виде инквизиции, кровавых погромов и Холокоста.

Нельзя не учитывать и то, что какая-то часть населения Израиля из числа восточных евреев практически отказывается «играть» в «плавильный котел». И не по причине высоких задач общинного самосохранения, а из-за своей элементарной неготовности к толерантному восприятию окружающего мира якобы под эгидой защиты «непререкаемой кошерности». Так когда-то репатриировавшийся из Ирака раввин Овадия Йосеф, в прошлом – главный сефардский раввин Израиля, в 2000 году заявил, что жертвы Холокоста получили возмездие за грехи, совершенные ими в предыдущих воплощениях. В 2009 году Овадия Йосеф повторил, что евреи-жертвы нацизма понесли наказание от В-вышнего за грехи их предков (непослушание и отсутствие Б-гобоязненности). Эти высказывания вызвали критику Йосефа со стороны многих еврейских религиозных авторитетов, в частности, в прошлом главного ашкеназского раввина Израиля Меира Лау. Йосеф известен также жесткими высказываниями в адрес неевреев, противоречащими, согласно привычным представлениям европейских евреев, своей категоричностью – букве и духу иудаизма: «Гои были созданы Б-гом с тем, чтобы обслуживать евреев в субботний день. Эта единственная причина, по которой Б-г допустил их появление на свет. Гоям нет места в этом мире, если они не служат евреям».

В адрес выходцев из постсоветских стран слышатся и обвинения в недостаточной погруженности в демократические традиции, вплоть до предложения запретить голосовать до сдачи экзамена на знание истории и гражданского права (Такое требование озвучила несколько лет назад известная израильская поэтесса Далья Рабикович.) Действительно, в начале 1990-х годов в Израиль из бывшего СССР среди других приехали тысячи людей – евреев по паспорту, которые не знали, кто они, откуда, куда и зачем едут. И они до сих пор так и не разобрались в этих вопросах. И, возможно, не разберутся никогда и нигде. Но при этом никому не приходит в голову предложение запретить, к примеру, голосовать на выборах сторонникам рава Овадии до сдачи норматива по тем или иным знаниям. Не думаю, что они компетентнее в правовых вопросах, чем, скажем, некоторые репатрианты из украинской глубинки или Биробиджана. Несколько раз мне приходилось слышать о нелицеприятных высказываниях выходцев из Северной Африки в англоязычной блогосфере в адрес евреев европейских. При этом авторы подобных высказываний, приехавшие в еврейское государство несколько десятилетий назад, нередко называют себя сабрами («коренными» евреями Израиля, в отличие от европейских – «некоренных»).

Можно вспомнить и об убийстве ножом в сердце двадцатилетнего солдата Яна Шапшовича выходцами из Марокко (убийцы получили символическое наказание) на почве межэтнических противоречий. Но надо быть справедливым: это – редчайший для Израиля случай.

Нельзя пройти и мимо того факта, что параллельно «плавильному котлу» на политической сцене современного Израиля присутствуют партии с очевидным «секторальным» компонентом (ШАС, «Наш дом – Израиль» и т.д.).

Правда, Армия обороны Израиля из года в год демонстрирует миру свою стратегическую состоятельность, а значит не бездействует в определенном смысле и «плавильный котел».

Не «выплавит» ли, в конце концов, «котел» по-израильски качественно новый народ, не склонный к памяти о страницах своего двухтысячелетнего рассеяния до возвращения на Обетованную Землю? Способен ли этот «котел» в дальнейшем охватить все общины и этнические группы? Дееспособна ли «израильская переплавка» без особого внимания к мультикультурным ценностям, к саморазвитию общин, связанному с их историческим прошлым? Не поздно ли усовершенствовать или изменить концепцию?