Публикация Николая Кротова

Исповедь одного банкира

 

В конце 90-х политолог Николай Кротов опрашивал пионеров современного бизнеса. В результате в 2001 году вышел двухтомник «Архив русской финансово-банковской революции (1985-1995). Свидетельства очевидцев. Документы».

В ближайшие недели выходит следующая книга Н.Кротова «Персоны российской финансово-банковской революции (1985-1998) 100 откровенных монологов очевидцев с приложением документов». В нее войдут новые истории и персонажи, в том числе и та, которую мы предлагаем вашему вниманию.

Леонид Григорьевич ОНУШКО за 10 перестроечных лет прошел путь от кооператора-пирожника до члена Национального банковского совета и вице-президента Ассоциации российских банков. И в конце концов снова спустился на землю. Сейчас Леонид Григорьевич – пенсионер, который, подобно миллионам его «собратьев по несчастью» кормится собственным садом и огородом в его родных Набережных Челнах.

 

Родился я в Запорожье. Приличное образование у меня отсутствует, зато образованность серьезная. Один курс Днепропетровского горного, один курс юрфака МГУ, затем Московский финансовый, который бросил в конце третьего курса. В конце концов закончил вечернее отделение Донецкого торгового, став товароведом высшей квалификации.

В 1987-м создал семейный кооператив - бистро, где вместе со мной работали жена, старшая дочь и зять. Надо мной смеялась вся округа. Вьюга, метель, а я на санках везу мешок муки. Потом рюкзак - и на другой конец города в коопторг за мясом. Работали по 16 часов в сутки, и чудом продолжали существовать вопреки попыткам нас задушить. Как только бистро набрало силу, меня выкинули на улицу, расторгнув арендный договор.

Арендовал в самом центре Набережных Челнов магазин с громким названием «Европа», открыли цех, шили пальто, куртки, женские платья. Однако процветание длилось недолго - распоряжения и инструкции сделали свое дело.

Борьба с кооперацией началась на следующий день после принятия закона, давшего ей «зеленую улицу». Дорога, которая должна была вести к изобилию, превратилась в прифронтовую полосу. Дальше отступать было некуда.

В начале 1988 года принял участие в создании первой в СССР кооперативной ассоциации. Пришлось объездить добрый десяток городов, где встречался с членами кооперативов, уговаривал, убеждал.

 

Из дневника

 

Апрель 1988 г. Вчера закончилась конференция кооператоров РСФСР в Набережных Челнах. Учредили Межрегиональную кооперативную федерацию СССР. Почувствовав свою незащищенность, представители 29 городов и более чем четырех тысяч кооперативов объединились. Началось нашествие проверяющих. Пожарники и санэпидстанция оттачивали мастерство и изощренно мешали работать.

Нынешняя система банков обслуживать кооператоров не хочет. На нас они смотрят как на классового врага. Мы поняли, что не получим ни кредитов, ни обслуживания. Более того, мы не можем свободно распоряжаться и своими средствами. Ясно, что без собственных банков нам не выжить. Новая экономика должна иметь новую банковскую систему.

 

Июль 1988 г. Ко мне в горисполком, где я принимаю братцев-кооператоров, как председатель кооперативной ассоциации, вдруг заглядывает дама и информирует, что из Москвы на мое имя спецсвязью поступил пакет от Председателя Совмина СССР Н.И.Рыжкова. Достает пакет. Вытаскиваю содержимое, она дает мне расписаться в каком-то журнале, что я ознакомлен, и предлагает прочитать бумаги. Читаю. Приглашение прибыть в Москву на заседание Президиума Совета министров СССР 13 июля к 10.00. Будет обсуждаться вопрос о ходе исполнения Закона СССР «О кооперации». Хочу забрать пакет и уйти, но дама его отбирает. Говорит, что расписался и хватит.

13-го к 10-ти утра я через Спасские ворота пешком вошел в Кремль со своим неизменным полиэтиленовым пакетом-«авоськой». Бело-голубой зал до отказа набит министрами и кооператорами. Рыжков попросил сидевшего на приставном стуле академика Л.Абалкина посчитать, сколько можно разрешить кооператору класть в карман, определить «политически приемлемый потолок». Абалкин пробудился от дремы, вынул из кармана блокнотик и стал в нем делать карандашиком какие-то сложные выкладки. Зал замер. Минут через пять академик привстал и доложил, что до тысячи рублей в месяц будет получаться объективно при честной работе.

- Ну ты того, Леонид Иванович, - по-отечески улыбнулся Рыжков.

- Но так ведь выходит... Хотя, если учесть специфику, - и карандашик опять застрочил по блокноту, - то в районе 700 будет достаточно.

- Вот это уже более реально, - закивал премьер-министр.

Я не удержался и сказал, что любое регулирование доходов кооперативов и их работников неприемлемо, потому что погубит дело, не набравшее оборотов. И пригласил Н.И.Рыжкова приехать во время отпуска в Челны и поработать в нашем кафе поваром. 12-часовой рабочий день. Плита 2х2 метра в помещении 3х3 метра. Все бегом-бегом и давай-давай. За все про все буду платить 2 тыщи в месяц. Так вас ждать, товарищ Рыжков?

Все долго смеялись. Но к компромиссу по потолку дохода на душу кооператора так и не пришли.

В банкетном зале напротив меня расположился премьер, а также министр финансов Гостев и министр сельского хозяйства Махарадзе.

Николай Иванович сказал, что очень доволен моим выступлением.

- Как там, в глубинке? Кооператоры идут в атаку?

- Кооператоры в глухой обороне, - ответил я. - Стало проблемой купить продукты. Ведь в Челнах карточная система, продовольствие распределяется по талонам. Естественно, когда надо взять мешок муки или крупы, возникают проблемы. Мясо приобретаем на колхозном рынке, но всякие контролеры не разрешают.

- И какой же выход?

- Надо упразднить колхозы и пустить землю в свободный оборот. Тогда и мясо появится. Но надо фермера первое время охранять, а то тем, кто начал сам обрабатывать землю, стали петуха пускать. Такие факты нашей Ассоциации известны.

Махарадзе кивал головой, как бы подтверждая истинность моих слов.

Николай Иванович удивленно вскинул брови:

- Что же вы, минсельхоз, ворон не ловите? Где ваши предложения по земле?

Махарадзе развел руками:

- Мы думали в этом направлении, но так радикально, как предлагает товарищ. Это же потребует кардинального изменения Конституции.

- А что, ведь мы начали не просто перестройку, а настоящую экономическую революцию. Думайте, а то окажетесь в хвосте событий... Что еще мешает?

Я подумал и сказал, что государственные банки не понимают, как кредитовать свободного производителя, поэтому нужны кооперативные банки.

- Мы же записали в законе «О кооперации» что-то насчет кооперативных банков. В чем же дело? Где банки? - засуетился Рыжков.

- Так ведь команды не было, - с досадой отозвался Гостев.

- Какая тебе команда нужна? Ведь есть прямая запись в союзном законе... Вот что, - обратился он ко мне. - А вы можете учредить первый банк?

- Да.

- Тогда через недельку заходите в Минфин.

 

Замначальника Минфина СССР И. П. Китайгородский за 40 лет работы ни разу не слышал, что такое акции и что с ними делать. Когда я в конце июля приехал в Москву, то попал в руки Ильи Петровича. Тот оказался милейшим человеком, способным спустить на тормозах любое дело. Он полистал проект устава нашего первого кооперативного банка «Континент» и отправил меня в Госбанк к заму председателя тов. Захарову В.С. Вячеслав Сергеевич тоже с любопытством полистал проект устава и отправил меня в юридический отдел Госбанка к его начальнику.

Юридическое светило взяло кончиками мраморных пальчиков проект устава, долго листало его.

- Если будет согласие Минфина, то мы, разумеется, что-нибудь придумаем. Правда, я вам ничего не гарантирую.

Тогда я рассказал, как пил чай с Рыжковым и как тот лично поручил Гостеву создать первый кооперативный банк. Начальник юротдела тут же позвонил Китайгородскому, и тот, видимо, убедил его, что надо что-то делать, поскольку просто так замусолить идею не дадут.

 

Первая проблема, с которой мы столкнулись - отсутствие начального капитала. Серьезных денег у меня не было. В таком же положении находились и большинство других предпринимателей региона, на кого я мог опираться как на учредителей будущего банка. Первый год было ужасно. Ни один из учредителей не уцелел в круговерти 90-х. Второй момент - проблема кадров. Все наши специалисты - необстрелянные выпускники Казанского финансового института. А у меня тем более банковского опыта не было.

 

Декабрь 1989 г. Банк «Континент» расцветал на глазах. В конце февраля выдали первый большой кредит - 40 тысяч рублей - одному татарину из Березников. Он собирался смотаться в Баку под 8 марта самолетом за цветами, продать гвоздики через профсоюзные организации города и вернуть деньги 10 марта. Я не спал две недели. Уже простился и с банком, и со свободой. Каково же было мое удивление, когда утром 10 марта подъехал на «Волге» мой заемщик из Березников и честь по чести вернул кредит с процентами.

За год мы выдали несколько десятков кредитов. Один кооператив из Туркмении все-таки кредит заиграл, а местные правоохранительные органы начхали на наши запросы. Другой случай произошел с частником из Еревана. Мы ему под честное слово выдали 850 рублей на один месяц для приобретения в наших краях товаров. Однако через пару месяцев выяснилось, что мой экономист Шапиро, получив от армянина две бутылки коньяка «Арарат», продлил ему кредит на год, то есть подарил деньги проходимцу, так как вскоре его следы затерялись. Правда, Шапиро честно предложил мне одну бутылку, после чего я его уволил.

 

1991 г. Объявили денежную реформу. Страна впала в транс. Вдруг подъехали ребята из КГБ и сразу побежали к сейфам. Приказали принести всю документацию и приостановить банковские операции. Я дал команду, и им принесли килограммов 20 разных балансов и отчетов, в которые гости тотчас с умным видом углубились.

 

Ноябрь 1991 г. Встречался с Михаилом Ходорковским - бывшим комсомольским функционером. Он как раз из тех, кто занял при совке приличное положение в основном благодаря анкетным данным, родственным связям и партийным заслугам. Он из тех, кто разбогатели благодаря ученым-марксистам вроде академика Леонида Абалкина, которые продали комсомольцам-предпринимателям закрытую служебную информацию.

 

Март 1992 г. Наш банк получил сомнительную честь быть одним из главных учредителей региональной биржи. Но «кина не будет», поскольку возглавили ее местные партначальники, оставшиеся после краха КПСС не у дел.

 

1992 г. 23 декабря в сопровождении своего верного референта Лены Сухановой поехал в Москву, чтобы получить в «ИНКОМбанке» 30 миллионов рублей наличными и сдать их в банк «Деловая Россия» для зачисления на счет «Континента».

25-го в пятницу с утра за деньгами поехал управляющий нашим московским представительством Сергей Острейко. Имелось в виду, что он получит деньги и инкассаторской машиной «ИНКОМбанка» отвезет их в «Деловую Россию».

Днем у меня были назначены переговоры в ресторане «Прага», и мы вышли к бульварному кольцу где-то в половине третьего. К нам стремительно побежал человек, в котором мы узнали раскрасневшегося Сережу Острейко. Оказалось, что хотя он и получил в «ИНКОМбанке» условленную сумму, но сдать ее в «Деловую Россию» не смог, так как те почему-то не захотели брать деньги с упаковкой «ИНКОМбанка». Сергей взволнованно показал на стоявшую невдалеке инкассаторскую машину «ИНКОМбанка», в которой лежали наши 30 миллионов. Касса «ИНКОМбанка» уже закрыта, а инкассаторы злятся и требуют выгрузить деньги хоть на улицу, поскольку их рабочий день закончился.

Володя Финогенов позвонил своему другу, работавшему в охране Кремля, чтобы тот немедленно приехал к «Праге» на своем «Запорожце». К счастью, друг оказался на месте. Пока Сережа успокаивал озлобленных инкомбанковских инкассаторов, подъехал и володин друг. Инкассаторская машина и две наши поехали на окраину Москвы искать уединенное место, чтобы перегрузить деньги и расписаться друг у друга в бумагах. Я и Лена попрощались с Сашей Канючкой и поехали на метро в Ассоциацию российских банков (АРБ). Условились, что Володя с Сергеем на «Жигулях» и кремлевским охранником на «Запоре» перегрузят деньги в наши машины, и мы все через два-три часа встретимся на квартире у Володи.

Как вечером рассказал Володя, инкассаторы и наши машины поколесили по Москве и нашли какую-то стройплощадку, где и начали перегружать деньги. Смеркалось. Работа оказалась не из быстрых, потому что денег была уйма, поскольку вся сумма выдана мелкими купюрами - трешки, пятерки, десятки. Дело замедлялось и тем, что инкомбанковцы забирали свои инкассаторские мешки, поэтому наши ребята грузили наличность навалом в салоны своих машин. В разгар действа у выезда из стройплощадки появились две непрошеные легковушки, в которых сидели молодые люди кавказской национальности. Наши ребята смекнули, что их продали инкомбанковцы. К счастью, у володькиного друга был при себе табельный «Макаров». Все-таки решили не стрелять до последнего.

и помчались к дому кремлевского друга, чтобы не светить дом Володи.

Догрузив дензнаки, которые едва поместились в машинах, Володя с другом смело погнали на выход со стройплощадки и, не отвечая на угрожающие сигналы и жестикуляцию преградивших путь незнакомцев, чуть не сбили их и рванули по Москве, которую оба наши парня знали отлично. На первом же светофоре разбежались по разным переулкам. Две красные «шестерки» вскоре потеряли их из виду и отстали.

Всю ночь мы не спали. Утром Володя смотался в ближайший продмаг и привез 40 коробок из-под масла сливочного. В них загрузили деньги, перевязав шпагатом. Лена съездила на Казанский вокзал и взяла четыре билета в одно купе на какой-то дополнительный поезд до Казани, который должен был отбыть где-то в два часа дня.

Загрузившись, поехали на вокзал. Когда мы с Леной приехали, машин с деньгами еще не было. Но там уже нервно прохаживался Серега. Увидев нас, он радостно побежал навстречу. Еще минут через 30 подъехал Володя, у которого было 26 коробок. Остальные вез на «Запоре» его друг. Володя сказал, что долго ехал из-за пробок, что его друг наверняка тоже где-то застрял. До отправления поезда оставалось часа два. Позвали двух носильщиков с тачками, на которые те перекидали коробки с дензнаками. Потом выехали на площадку напротив первой платформы и расположились у стенки вокзала.

И тут откуда ни возьмись возле нас возник коренастый бритоголовый «качок», пальцы веером. Его свинцовый взгляд не предвещал ничего хорошего. Мы, конечно, знали, что на московских вокзалах открыто орудуют рэкетиры и грабители, которые, состоя в сговоре с милицией, отбирают у пассажиров ценные вещи, деньги и убивают их. Но одно дело читать о таком в «Московском комсомольце», и другое, когда проза жизни коснулась тебя лично.

- Что у тебя в коробках, мудозвон? - лениво спросил хозяин вокзала и сильно толкнул верхнюю коробку, пытаясь определить, что в ней.

Как бывает только в минуту смертельной опасности, в нас проснулся артистический дар.

- Конспекты там, учебники. Аспирант я, - очень натурально ответил Володя, непринужденно улыбаясь. - А она - моя жена, тоже студентка. Вот, поженились и переезжаем в Казань, к теще.

Молодая жена, она же по совместительству Леночка Суханова и верная подруга Айдара Салихова, нежно прижалась плечиком к Володьке, подняв к нему свои голубые глаза.

Тем временем пальтецо у пришельца как бы случайно распахнулось, и мы увидели за брючным ремнем пистолет.

Коробка, которую бесцеремонно толкнул хозяин вокзала, покачнулась, но удержалась на куче себе подобных. Я с ужасом представил, что началось бы на привокзальной площади, упади она и раскройся. Нас наверняка привели бы в привокзальное отделение милиции, вывезли за город и порешили в лесу. Такое тогда случалось каждый день.

Видно, сыграли мы недурно. Преступный элемент осклабился:

- Во, бля, даете. Столько тетрадок хрен знает куда везти. Ты бы, доцент, больше времени телке уделял, чтоб не заскучала, а то книжки, сука, загрузил. Тьфу!

Он смачно сплюнул и по-хозяйски, не спеша отвалил.

Как только побросали коробки в купе, появился запыхавшийся володин приятель, впереди которого несся рысью носильщик с тележкой, на которой красовались последние коробки с нашими миллионами.

Ехали вчетвером - я, Лена, Володя и его друг, вооруженный табельным «Макаром». Все купе оказалось забитым коробками. Получив постели, закрутили запор двери проволокой. Решили до утра не выходить даже в туалет и никому не открывать.

В Казани нас встречали охранники.

 

1994 г. Одна финансовая группа пытается наш банк поглотить. Для начала они переманили трех ведущих специалистов - главного бухгалтера, главного программиста и управляющего крупным филиалом. Расчет на то, что я останусь в одиночестве и сдамся.

 

8 ноября 1995 г. Договорился с В.А.Гусинским о встрече в 14.00. Андрей подвез меня к бывшему зданию Совета экономической взаимопомощи (СЭВ). Поднялся на 21-й этаж. Кабинет 60 квадратов заставлен приличной кожаной мебелью. В.А. стремительно зашел, тепло поздоровался. У нас с ним общее то, что мы оба не специалисты банковского дела. Я вообще убежден, что новый импульс в любом захиревшем деле могут дать только свежие силы - в лице, разумеется, дилетантов. Возрождение российского банковского дела было бы невозможно силами «профессионалов» бывшего Госбанка СССР, его осуществила блестящая плеяда дилетантов - специалист по космическим сплавам Виноградов, партработник Ходорковский, прораб Смоленский, комсомольский работник Агапов, врач-реаниматор Кадыров, финансист Нахманович, десятки и сотни других. Смею надеяться, что и скромный товаровед продовольственных товаров в моем лице не испортил общей песни.

 

1 октября 1996 г. Ситуация аховая. Филиалы полностью вышли из подчинения. Чувствуется чья-то злая воля.

 

25 октября 1996 г. Нашли в Москве Андрея Леонидовича Харука. Молодой, амбициозный. Папа крутит большие дела в Белоруссии и Казахстане, для него вытащить «Континент» - пара пустяков. Поверили, деваться некуда. Цена вопроса - должность президента банка.

 

8 апреля 1998 г. К нам на шею сел один казанский бандит. Мне пришлось выдержать 20 судов в Челнах, Казани и Москве, и все закончились его проигрышами, хотя он очень богатый «новый татарин». Но в результате банк оказался парализован, суды буквально растащили нашу собственность, которую я создавал с 1988 года. Мы с Флерой потеряли все, что наживали 10 лет, так как все средства и наши и наших родственников были в банке. Но и черт с ним. Какие наши годы.