Виктор Гин

ВЛАДИМИР МИГУЛЯ

 

К 1973 году, когда я был автором уже добрых двух десятков песен, написанных с молодыми ленинградскими авторами, городское радио приняло решение допускать песни на художественный совет только при рекомендации песенной секции Союза композиторов. И два раза в месяц одна из гостиных композиторского дома была переполнена. Председательствовал на заседаниях знаменитый тогда Игорь Цветков, автор популярнейшей «Золушки». Однажды в перерыве ко мне подошел незнакомый паренек, худой, длинноволосый, красивый, чем-то похожий на девушку.

 

«Меня зовут Владимир Мигуля, - представился он. – Я студент композиторского факультета консерватории. Хочу показать вам одну мелодию. Может быть, вы напишете стихи. Пойдёмте, я вам сыграю».

Я не любил и не люблю до сих пор делать так называемые «подтекстовки»: они вызывают у меня аллергию. Но мелодия была простая и задушевная, и две строчки:

Поговори со мною, мама,

О чём-нибудь поговори» -

напросились сами собой. Володя «посмаковал» их и сказал: «А что? По-моему, вполне!».

Стихи я написал почти в тот же день и вечером пошёл показывать их Володе. Он снимал крошечную комнату на последнем этаже старого петербургского дома по улице Стремянной, этакая обитель Фёдора Раскольникова (да и район подходящий). Пианино занимало чуть ли не половину убогой студенческой кельи.

Володя принял стихи сразу. Да и мне показалось, что мелодия была написана именно для этих строк.

Воодушевлённые, мы решили вынести песню на обсуждение песенной секции. Разбили её вдрызг. Кто-то из членов союза сказал, что вот у композитора Томбака есть песня о маме, так это песня. А эта - безвкусная и невыразительная. Я расстроился ужасно. После окончания заседания Володя подошёл ко мне и сказал: «Не принимай всерьёз. Эта песня нас еще покормит!»

До сих пор не могу понять, каким чутьем Володя мог предвидеть успех нашего опуса. Во всяком случае, тогда он заспешил в Москву, чтобы показать песню Людмиле Зыкиной: мы с ним решили, что такая теплая, русская мелодия ей может понравиться. Из Москвы Володя позвонил:

- Зыкина на гастролях, а песня очень полюбилась Валентине Толкуновой.

– А кто это такая? – спросил я.

– Молодая восходящая звезда, - сказал Володя.

Вот так впервые я услышал нашу песню в ее исполнении 8 марта 1973 года. И мы с Володей Мигулей сразу прославились. Особенно после телевизионного фестиваля «Песня-74», лауреатами которого мы стали. А в Доме композиторов все в один голос утверждали, что никогда не ругали эту мелодию прежде.

Я старше Володи на 10 лет, но у меня ни в то время, ни сейчас – никогда не было такой, как у него, уверенности в совершенстве своего творческого создания.

Как-то мы с ним показали очередную нашу песню руководителю популярнейшего в те годы вокально-инструментального ансамбля «Поющие гитары» Анатолию Васильеву. Песня ему понравилась, и он попросил срочно принести ему клавир. Мы пообещали, что послезавтра это сделаем. Однако у Володи всё не было времени. Я нервничал: боялся, что песня забудется Васильевым, или он разозлится на нашу неаккуратность. Через неделю мы отнесли клавир, и я попросил у Васильева прощения за задержку. Володя потом сделал мне резкий выговор:

- Как ты можешь извиняться? Ты – творец, а музыкантов-исполнителей у тебя будет десятки!

С другой стороны, может быть, именно такая Володина самооценка помогла ему пробиться и утвердиться в нелегкой конкурентной среде эстрадных композиторов и завоевать симпатии теле- и радио-чиновников. В Ленинграде Володя не задержался. Он понимал тогдашнюю периферийность этого города.

Когда я бывал в Москве, обязательно приходил к Володе. Помню его первую жену и рыженькую дочурку. Счастливый отец радостно таскал ее на руках по квартире, подбрасывал к потолку. Я был очень удивлен, когда узнал о его разводе. Поговаривали, что с помощью жен Володя делает карьеру: завоевывает радио и телевидение. Я не знаю подробностей, а к слухам привык относиться крайне недоверчиво. Что я точно знаю – что Володя начал писать песни с самыми лучшими песенными поэтами: Андреем Дементьевым, Леонидом Дербенёвым, Анатолием Поперечным, Игорем Шафераном и другими. Но впоследствии для Володи главным было не имя, а качество и содержание стиха. Я знаю его песни на стихи совершенно не знакомых мне поэтов. Он хорошо чувствовал поэзию, что, насколько я знаю из своего опыта, было большой редкостью среди композиторов. Думаю, что именно это чутье помогло ему создать немало замечательных песен. Но не согласен с расхожим мнением, будто его творения делали звездами их исполнителей. Скорей наоборот: песня отдавалась в руки уже популярному артисту или коллективу. А хорошая песня поднимала рейтинг обеих сторон.

Я никогда не задумывался о том, что Мигуля был талантливым продюсером. Все мы, варившиеся в котле эстрадной песни, были продюсерами. Без этого нельзя было выжить. Легко было сочинить песню, а пробить ее, «устроить», раскрутить – на это уходили месяцы, а порой и годы. Конечно, у Володи в Москве уже были нужные связи и достаточная известность.

Характер у него был резкий, но Володя хорошо знал, с кем можно позволить себе эту резкость. Он был умным человеком и умел хорошо держать себя в руках. Обаяние, общительность, хорошие манеры помогали ему нравиться комсомольским и партийным высокопоставленным чиновникам, и, хотя Мигуля не писал ярко выраженных идеологических песен, его часто приглашали выступить в концертах для делегатов тех или иных высоких собраний. В этом нет ничего неожиданного: песни Володи были любимы и популярны, а сам он очень неплохо их исполнял.

Володя в своей жизни познал бедность, нужду. Его не смущал неустроенный коммунальный быт своих соавторов. Помню, как он приходил в мою большую коммунальную квартиру на Лиговке, заставал жену, моющую пол в коридоре. Это никогда не приводило его в изумление. Я редко общался с ним после его переезда в Москву, но не верил, что он заделался снобом, «новым русским», за что, якобы, его и пытались убрать. О том, что его взорвали в «Мерседесе» вместе с шофером, мне рассказала Валентина Толкунова, приехавшая в Израиль на гастроли. Валя сказала, что Володя неизлечимо болен. Диагноз болезни, конечно, ужасный. Почему-то мне кажется, что именно взрыв активизировал болезнь. Не знаю, я не специалист.

За что Володю пытались убить, каким бизнесом он хотел заняться, мне неизвестно, да и не хочется вдаваться в подробности. До боли жаль, что он ушел так рано, красивый, талантливый человек.

Я вспоминаю нашу последнюю с ним встречу в его московской квартире, красавицу-жену Марину. Я знаю, что он ее по-настоящему любил и гордился разнообразными талантами Марины, восхищался ее голосом. Володя играл мне новые свои песни, я ему показывал новые стихи, и кое-что он откладывал для работы.

До сих пор нашу с ним песню «Вечность» так никто и не исполнил: «А жизнь кругом цветет, Нисколько не старея, И вечен Дон Кихот, И вечна Дульцинея». Может быть, кто-нибудь из сегодняшних звезд заинтересуется ею, и состоится премьера песни на очередном вечере памяти Володи Мигули.