Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2010

Своя колея

Интервью со счастливым человеком

- Как вы стали врачом? В вашей семье не было медиков?

– Нет. Папа был фотографом. Всю войну прошел. Даже похоронка есть… И мама всю войну прошла. Работала в госпитале… стенографисткой. В медицину я пошел по собственному призванию. Я счастливый человек – люблю медицину, люблю своих пациентов, мне нравится лечить и помогать людям.

В клинике академика Лопаткина я пришелся ко двору. Это потрясающая школа – одна из лучших в мире. Защитил кандидатскую диссертацию, опубликовал не одну сотню статей в Советском Союзе и за рубежом. С докторской не успел, потому что уехал из страны.

– И что же вас подтолкнуло к отъеду в Израиль? Судя по всему, вы были вполне успешным человеком…

– Я еврей и всегда таковым себя чувствовал. Я никогда этого не скрывал,– не выпячивал, но и не прятался. Не будь я евреем, ко времени своего отъезда стал бы профессором. Мои работы по проблемам рака предстательной железы опубликованы во многих журналах – и в Израиле, и в США, они вошли в учебники. Меня должны были представить к Госпремии. Тогда, по моему мнению, антисемитизм был частью национальной политики.

Нас выпустили в Израиль буквально голыми. У нас забрали квартиру на Кутузовском проспекте. Нас лишили гражданства. Причем за «отказ от гражданства» мы же еще и заплатили. Я хотел взять с собой медицинскую энциклопедию, еще несколько книг, на которые у меня есть авторские права, – мне не дали. У меня дома было около 6 тысяч томов. Огромное культурное богатство, накопленное нами, собранное по крупицам, мы так и не смогли увезти. Мы приехали в Израиль с четырьмя чемоданами: двумя – с одеждой, двумя – с книгами и фотографиями. Мы начали жизнь сначала, с нуля. Было очень тяжело.

– Расскажите, пожалуйста, о своем методе лечения раковых больных?

– Я брал безнадежных пациентов с раком предстательной железы, проводил комплексное лечение, в том числе протонное облучение гипофиза. Кроме того, они получали различные препараты. Некоторых мы оперировали. У меня было 86 больных, и у девяти из них исчезли метастазы. Я докладывал об этом на конференциях различного уровня в разных странах. Сперва мы сами в это не верили, но потом результаты подтвердились. Все, что я делал – делал сам, у меня не было поддержки. На своем «Запорожце» я возил больных в специальные учреждения на облучение. Брал с собой термос с кофе, бутерброды с колбасой. В ту пору еще не было эффективных препаратов, которые есть сейчас.

– Недавно вы предложили новый российско-израильский проект, способствующий улучшению качества лечения больных. В чем его суть?

– В сентябре 2009, через двадцать лет, мы с моей супругой, обычно участвующей во всех моих начинаниях, отправились в Москву. Она инженер-патентовед, прекрасный специалист, работала в институте патентной экспертизы. В Москве друзья попросили прочитать лекцию в Московском еврейском общинном центре, что я и сделал. Вопросов было множество.

В итоге мы решили заключить договор между медицинским центром «Ланиадо» в Израиле, где я работаю, и российско-израильской клиникой «Рамбам» в Москве. Наши врачи станут приезжать на консультации в российскую столицу, при необходимости срочного обследования или операции пациенты смогут буквально на следующий день госпитализироваться в нашу больницу. Причем по весьма умеренным ценам и без всяких посредников. У нас лучшее в стране родильное отделение, замечательное детское отделение, очень хорошее отделение урологии и хирургии, где, собственно, работает ваш покорный слуга.

Поясню: Ланиадо – это еврейская семья из Италии, которая пожертвовала деньги на больницу для верующих евреев, – так в 70-х годах были открыты четыре койки в сарайчике. Теперь это 340 коек в 14 отделениях – три громадных здания и два новых строятся. Я ответственный за отделение урологии. По правде говоря, верующим людям негде лечиться ни в России, ни в других странах СНГ. А у нас они смогут соблюдать законы иудаизма и при этом получать качественную медицинскую помощь.

– Существует ли принципиальное отличие в лечении больных в России и Израиле?

– В России в последнее время было приобретено значительное количество диагностической аппаратуры, и методы диагностики практически ничем не отличаются от мировых стандартов. То же можно сказать и об оперативных методах лечения… Все это хорошо. Но, насколько я понимаю, система дает сбои. Случается, врач выписывает больному то лекарство, в реализации которого лично заинтересован. Я собственными глазами видел по телевидению передачу с участием министра здравоохранения и социального развития России Т.А. Голиковой, где этот вопрос обсуждался очень остро. Кроме того, у вас отсутствует система здравоохранения, которая позволяла бы гражданину каждый месяц платить небольшую сумму и иметь реальную медицинскую страховку. В Израиле работающий платит пять процентов от зарплаты, а пенсионеры – вообще какие-то условные копейки. А в США, например, 37 миллионов граждан вообще не имеют медицинской страховки. И если сегодня план Обамы по медицинскому страхованию пройдет, то Америка окажется на грани краха. Так они сами говорят. У нас в Израиле очень много добровольческих организаций. Есть особые программы для населения, различные виды пожертвований. У нас человек в этом смысле защищен.

– Вадим, вы скучаете по Москве?

– Да. Я скучаю по Парижу, по Праге, по Лондону… А по Москве? А как вы думаете? В Москве я прожил 45 лет, получил прекрасное образование, у меня были чудесные друзья…

– Говорят, москвич – это не только принадлежность к месту жительства, но и особая нация. Это правда?

– Москвичей не любят. Говорят, они – снобы. Но давайте подумаем: кто такие «москвичи»? Я родился в Москве, моя мама из Одессы, папа из Киева, бабушка из Умани. Мы все откуда-то приехали. Москва – это не город, это государство, куда приезжают все. Она очень притягательна… Я хочу, что бы москвичам жилось хорошо и готов, по мере сил им в этом помочь.

Беседу вел

Л. Чудновский