Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2012

Сэмюэль Хантингтон

Михаил Сидоров

Цивилизация и Израиль

Эмиль Дюркгейм

В минувшем январе исполнилось 70 лет так называемому совещанию в Ванзее, на котором была принята программа «окончательного решения», предусматривавшая уничтожение 11-и миллионов европейских евреев. «План» был выполнен нацистами более чем наполовину. После разгрома Германии, когда стали известны подробности Катастрофы, казалось, что мир, наконец, вырвался из многовековой колеи антисемитизма, никогда в нее не вернется и навсегда очистится от юдофобской скверны. Гарантией безопасного существования евреев должно было стать Государство Израиль, возрожденное на земле Первого и Второго Храмов. Но «тень еврейского народа», как назвал Альберт Эйнштейн антисемитизм, снова сгущается над Эрец-Исраэль. И сегодня то из Тегерана, то с территории арабской палестинской автономии раздаются призывы стереть с карты мира Израиль и уничтожить всех евреев, подкрепляемые иранскими ядерными амбициями и непрекращающимися терактами и ракетными обстрелами израильской территории. А цивилизованный мир, преодолевший шок Холокоста, озабочен прежде всего «незаконным» строительством и судьбой «палестинских беженцев». Откуда эта смена акцентов? Дело тут, очевидно, не только в примитивном легкомыслии политиков и забвении «уроков истории»...

Профессиональные оптимисты постоянно пытаются успокоить публику разговорами о том, что нет, мол, никакого столкновения цивилизаций, а есть нечто вроде антиглобалистского террористического похода, возглавляемого темными силами «исламского фундаментализма», который ничуть не хуже фундаментализма христианского; рассуждения же о межцивилизационном конфликте – вода на мельницу фанатичных варваров. Даже книгу Сэмюэла Хантингтона (1927–2008) «Столкновение цивилизаций» (1996) успели назвать безнравственным пособием для вооруженных циников.

Прекраснодушный прогрессизм ищет самоуспокоения в исторических аналогиях: дескать, и у Запада в прошлом имелись грешки (крестовые походы, святая инквизиция, колониализм), а «молодой» мусульманский мир переживает сейчас якобы всплеск «пассионарности», так это не страшно – повзрослеет и угомонится; ваххабизм – это еще не весь ислам; начавшаяся в прошлом году «арабская весна» открывает новые возможности демократического развития по западному образцу и т.д.

На самом же деле, противостояние Запада и мусульманского Востока, их «великий спор», о котором писал еще Владимир Соловьев, давно не является откровением. Пережив модернизацию, Запад стал первопроходцем научно-технического и социального прогресса, что обеспечило западной цивилизации ее уникальность; ее достижения эксплуатируют сегодня представители всех культур и конфессий – как на пользу, так и во вред себе и другим. А эксцессы «пассионарности» в Средние века и в атомную эру чреваты разными последствиями для человечества в целом. Отрицать же наличие конфликта цивилизаций – значит вольно или невольно (то есть из лукавства или по недомыслию) занижать ранг опасности, а это не самый лучший способ ее преодоления.

Между тем, в самом столкновении цивилизаций нет ничего мистического или противоестественного, тогда как их бесконфликтное существование на Земле – очередная, крайне вредная, утопия. При этом формы их столкновения могут быть разными – от «взаимодействия» до «войны миров». Проблема конфликта цивилизаций, помимо прочего, имеет серьезный нравственный аспект, и не стоит эту проблему опошлять, низводя ее к одной лишь возне вокруг нефтяных вышек.

«Границы исламского мира везде и всюду залиты кровью», – писал С. Хантингтон еще в 1993 году. После террористической атаки, которой подверглись США в 2001 году, после многочисленных терактов в различных странах мира стала очевидной неопределенность и опасная прозрачность самих границ. Пока анархисты, противники «мирового правительства» и антиглобалисты беснуются на улицах городов, где собираются лидеры «большой восьмерки» или проходят саммиты НАТО, ислам пытается осуществить глобализацию на свой лад. Он превращает практически любую страну, в которой живут мусульмане, во «внутренне расколотую», и теперь от террора не укрыться ни за океаном, ни в благополучной Европе, ни за «великой израильской стеной». Отсутствие «линии фронта» и есть самый верный признак межцивилизационного столкновения, основными участниками которого в данный момент выступают два мира – исламский и западный.

Бросается в глаза несоразмерность названий. Исламская цивилизация – это понятно, но вот «западная» – какая-то цивилизация «без отчества», оторвавшаяся (и только ли номинально?) от своих исторических, иудео-христианских корней. Есть в таком наименовании что-то от высокомерной стыдливости дворянина в первом поколении, предпочитающего не вспоминать о своих бедных и незнатных предках.

Критерии выделения цивилизаций, по Хантингтону, – это язык, история, религия, обычаи, институты, самоидентификация; причем гарвардский профессор, как и его выдающийся предшественник Арнольд Тойнби, считал несхожесть между цивилизациями по религии самым важным элементом различий. Тогда почему не обозначается отличие «западного» мира от исламского по данному пункту?

Надо сказать, что еще сам Тойнби, бывший христианским историком до начала 70-х годов, разделил человечество на Запад и Остальной мир («the West and the World»), то есть и он не удержался в методологических рамках собственной историософской схемы (теории локальных цивилизаций), согласно которой противоречие между цивилизациями порождается чисто духовными факторами – специфическими чертами культуры. При характеристике Запада в своих последних работах Тойнби акцентировал внимание уже не столько на духовных, сколько на социально-политических чертах «западной» (бывшей западно-христианской) цивилизации, утверждая, что правильнее было бы назвать ее «западной цивилизацией среднего класса» («middle-class West civilization»). Правильнее ли? – можем мы усомниться сегодня, в критический для этой цивилизации момент, когда самое время вспомнить об ее нравственных и культурных истоках, в том числе и о религиозных.

Поль Рикер в своих очерках о герменевтике («Конфликт интерпретаций») писал: «В ходе изучения великих символов древнееврейской веры… и таких мифов, как миф о творении и падении… меня поразила одна вещь: эти символы и эти мифы не черпают свои смыслы из гомологически упорядоченного социального устройства… Их смысл есть резерв смысла, готового к употреблению в других структурах… Употребление библейских символов в нашей культурной ауре… основывается на семантическом богатстве, на избыточности означенного, дающей начало новым интерпретациям».

Так не торопимся ли мы в мирской суете, в угаре «прогрессивных» и «революционных» идей, в неуемном желании любым способом и любой ценой объединить все человечество в безрелигиозную, безнациональную, бесполую и безликую «мультикультурную» массу, не умея и не желая отделить «историческое и условное от вечного и абсолютного», – сдать веру и ее символы, вместе с Книгой книг, в архивы и музеи – недочитав, недодумав, недоосмыслив? И не правильнее ли, не справедливее ли называть западный мир – безо всякой иронии и оговорок – «библейской цивилизацией»?

В столкновении с исламским, «кораническим» миром Запад применяет как свою военную мощь, так и экономический нажим, подкуп, политическое давление, маневры и интриги, экспорт «демократических» революций. Это немало, но достаточно ли этого для ответа на вызов, брошенный библейской цивилизации из прошлого?

Надо также иметь в виду, что эффективность принимаемых мер будет заведомо ниже рассчетной, вследствие того, что кораническая цивилизация в своей борьбе с библейской широко и небезуспешно использует достижения и институты западного же мира: оружие, финансовую систему, коммуникации и пр.; законодательство, суды, международные и правозащитные организации, масс-медиа и т.п. А вот западный мир далеко не всегда может позволить себе «роскошь» бороться с противником его же методами.

В то же время каждый бесчеловечный акт мусульманских фанатиков резко уменьшает чувство безопасности граждан в демократических странах, а ведь еще Ш. Монтескье заметил, что безопасность – первая форма свободы. Следовательно, терроризм без особых усилий подрывает краеугольный камень западной системы ценностей, возводившейся веками, и именно шахиды наиболее ярко олицетворяют суть конфликта двух миров. Тупиковый характер исламской цивилизации не оставляет ей шансов на победу в «великом споре» с Западом. Зато, уходя с исторической арены, она вполне может «замкнуть контакт» и утянуть за собой в хаос и небытие ненавистного врага, особенно, если в руках ее «стражей» окажется ядерное оружие. Вот почему со времен битвы при Пуатье (732) и сражения под Веной (1683) мусульманский вызов не представлял такой угрозы самому существованию западного мира, как в наши дни.

С другой стороны, по тойнбианской теории, ответ на вызов должен стимулировать духовное развитие цивилизации; ответы же политического или военного порядка, по сути, ответами не являются, ибо они не в состоянии остановить ее упадка, если он уже наметился.

Думается, в переломный исторический момент Запад выстоит и победит, если сумеет подтвердить не только свое интеллектуальное, экономическое, технологическое и военное преимущество, но и нравственное превосходство. Взглянем на этическую сторону конфликта библейской и исламской цивилизаций, который длится уже много столетий.

Известный российский ученый-востоковед И.М. Дьяконов (1915–1999) в своей книге «Пути истории» обратил внимание на то, что, «в отличие от обличений библейских пророков и Павловых посланий в христианстве, Мухаммед почти не давал указаний на этическое содержание понятий «добро» и «зло» и сосредоточивался на самой вере». Профессор Дьяконов полагал, что «Б-говдохновенность» шариата делает его жестким и со временем все более и более архаичным», а также подчеркивает ту «легкость, с которой мусульмане прибегают к джихаду… против всякого, кого они считают своим противником…» Приведенные замечания авторитетного ученого, как видим, вскрывают определенную этическую «незавершенность» и генетическую предрасположенность магометанства к той моральной перверсии, на которую его обрекает исламский экстремизм. Но служит ли это надежной гарантией нравственного преимущества Запада над мусульманским миром?

Освальд Шпенглер в «Закате Европы» предупреждал: «Общечеловеческой этики не существует… Моралей столько же, сколько и культур». А слабость Запада заключается как раз в том, что он, принося в жертву весьма широко трактуемому глобалистскому («общечеловеческому») идеалу внутренне присущую европейской цивилизации иудео-христианскую мораль, проявляет чрезмерную толерантность к чуждым нравственным системам – агрессивным и отнюдь не склонным к компромиссу.

Под видом политкорректности, в сознание людей проталкивается этический релятивизм, развенчивается абсолютная мораль, а «права человека» – рафинированные, без малейшей примеси совести и ответственности – возвышаются над нравственными ценностями. Как говорил великий писатель, если нет Б-га, значит, все дозволено. Ну, а если, с другой стороны, все позволить, то не будет Б-га!

В пору задуматься, а не завезли ли хваленые «локомотивы истории» западную цивилизацию в нравственный тупик? Ведь как часто атеистический бунт во времена социальных потрясений направлялся не столько против клерикализма, церковного обскурантизма и мракобесия, сколько против освящаемой религией морали! И если среди выдающихся гуманистов и идеологов Просвещения были искренние и самозабвенные борцы за освобождение человеческого разума от «оков», то миллионы простых людей видели в низложении авторитета религии лишь одно – санкцию на вседозволенность. Не потому ли великие б-гоборческие революции – французская и русская – сопровождались бесовством, разнузданностью нравов и кровавой вакханалией?

«Совсем не доказано, что цивилизация – нравственная вещь», – такую мысль в конце XIX века высказал Эмиль Дюркгейм. В наше время это деликатное утверждение философа можно было бы усилить. Либертарианство просто «сложило» добро и зло, получив в итоге этический ноль, который в качестве морального критерия многим приходится по душе. В этом нехитром арифметическом действии проявилась гордыня, присущая «гуманизму»: человек смело взялся господствовать над противопоставленностью добра и зла, не обладая на это способностью. «Таким господством обладает только Творец», – отмечал Мартин Бубер. Человек же, по его мнению, «растворяется» в этой противопоставленности («Образы добра и зла»).

Учитывая все это, нельзя исключить, что исламский мир может сегодня оказаться морально сильнее Запада, если брать нравственный потенциал конфликтующих цивилизаций, так сказать, по модулю, то есть зло – в его абсолютной величине. Поэтому не пристало библейской цивилизации уповать ныне на былые этические достижения: время пророков и апостолов давно прошло. Как беспощадно констатировал Эрих Фромм, «у нас нет совести в гуманистическом ее понимании, посему мы не осмеливаемся доверять нашим оценкам» («Человек для себя»).

По старой европоцентристской привычке многие все еще твердят о том, что это Запад, как и прежде, бросает вызов остальному миру, в том числе и мусульманскому. Такой «оптимизм» смешон: Западу незачем бросать вызовы, так как их теперь уже некому принять – слишком велик отрыв. Но западный мир, как стареющая красавица, пытается соблазнить другие цивилизации – любой ценой, вплоть до отречения от присущих ему базовых ценностей и утраты самоидентификации – исключительно ради того, чтобы все его любили! С этой целью в качестве универсальной модели глобального устройства всему миру предложен сильно облегченный, «адаптированный» вариант западно-христианской цивилизации – секуляризованной, с неограниченными правами и свободами граждан, гедонистской этикой, политкорректностью, масс-культурой и, конечно же, демократией. Последняя же, не имея в иноцивилизационных странах, лишенных соответствующей политической культуры, экономических, исторических, этических корней, чудесным образом вырождается в охлократию, криминократию или анархию.

И вот эту жертву Запада, по-своему героическую (несомненно, не капитуляцию, как это представляется некоторым, а именно жертву, ибо она берет начало не в слабости, а в самоуверенности), мусульманский мир ложно воспринял и совершенно не оценил. По иронии судьбы, он действительно принял ее за вызов и ответил на нее презрением, ненавистью и террором. Обидой на эту «черную неблагодарность», а вовсе не тревогой за судьбу родимой цивилизации, и объясняется вспышка на Западе страха и праведного гнева в адрес исламского «фундаментализма».

Надо ли доказывать, что борьба с терроризмом, если она не будет повсеместной, последовательной и бескомпромиссной, превратится в фарс, как до этого некоторые международные миротворческие операции в Африке и в бывшей Югославии? Прежде всего, в этой борьбе не должно быть двойных стандартов – таково непременное требование этики. Жертвы террора не могут делиться на категории. В противном случае, «второсортные», потеряв жизнь, окажутся еще и преданными. Не должно быть также и «несчастных», «угнетаемых» террористов. К сожалению, пока просматривается порочная практика: государства, наказывающие «плохих» террористов, сдают другим террористам-лжестрадальцам в качестве компенсации (чтобы не прогневать мусульманский мир!) те страны, которым уготована роль агнца. Громогласно осуждая террор, Запад, и в первую очередь Европа, лихорадочно ищет путей задабривания и умиротворения мусульманского экстремизма. При беспринципности политиканов и нравственном нигилизме, пропитавшем западный мир, задача эта не представляется такой уж неразрешимой. Тем более что и платформа для достижения «межцивилизационного консенсуса» выбрана соответствующая.

Долгие годы государственный антисемитизм был непременным элементом политики СССР и его союзников. «Империи зла» не стало, и до появления на ее месте царства добра и справедливости, по-видимому, еще далеко. Но изумляет то, с каким проворством «свободный мир» подхватил достойные забвения бывшие советские идеологические приоритеты, в том числе внешнеполитические, и среди них – антиизраилизм. Или набившая оскомину политкорректность: ведь это не что иное как модификация большевистского «классового детерминизма»! Вообще, идеалом политкорректности безоговорочно следует признать съезды КПСС и сессии Верховного Совета СССР – ведь среди делегатов партийных форумов и депутатов советского парламента непременно были («по справедливости», в строгой пропорции) и рабочие с колхозниками, и женщины, и молодежь, и представители национальных меньшинств. Так что когда в наши дни гордятся успехами Запада на поприще политкорректности и экспорта демократии, неплохо бы вспомнить о судьбе «развитого социализма», который тоже назывался «высшим достижением человеческой цивилизации».

Британский историк Хаим Маккоби в 80-е годы опубликовал статью «Истоки антисемитизма». В ней, в частности, указывая на качественную разницу между христианской и мусульманской враждебностью к евреям, он подчеркивал, что в традиционном исламском мышлении евреи не подвергались дьяволизации, хотя они не приняли ни Иисуса, ни Мухаммеда. «Впрочем, – продолжал Х. Маккоби, – в самое последнее время дьяволизация евреев – по политическим причинам – произошла и в исламе; однако достойно внимания, что материалы для этого, например, кровавый навет и «Протоколы сионских мудрецов», заимствовались из христианского мира. В исламской традиции таких материалов просто нет».

Итак, налицо «культурный обмен» между цивилизациями! Вот почему нынешний мусульманский антисионизм-антиизраилизм вызывает в Европе не отвращение, а резонанс «взаимопонимания»: ведь юдофобия преподносится в европейской упаковке. Вот почему Запад, вопреки здравому смыслу и демократическим традициям, несмотря на собственный печальный опыт, столь последовательно и методично третирует Израиль, в то время как над обоими навис ятаган исламского экстремизма. С 2006 года существует Совет по правам человека ООН. 80 процентов принятых им резолюций являются антиизраильскими! Куда же деваются пламенные и непреклонные защитники прав меньшинств, как только речь заходит о самом существовании на Ближнем Востоке островка демократии?

А стоит ли удивляться активизации «антисионизма» в современной Европе, где отвергаются уже практически все моральные ограничения и запреты? Недаром завсегдатаи гей-клубов дружно выходят не только на «парады гордости», но и на шумные демонстрации в поддержку «палестинского народа»! Весьма символично и совпадение по времени «канонизации» некоторыми шейхами «мученических» суицидов с легализацией в ряде западных стран эвтаназии.

Борьба с Западом не исчерпывает конфликта, в который вступила исламская цивилизация. Экстремисты смело и безрассудно втягивают мусульманский мир в борьбу на два фронта, бросая вызов Индии с ее миллиардным населением и более чем миллионной армией, имеющей ядерное оружие. Китай – этот стремительно развивающийся колосс – пока в стороне от схватки, но и его тревожат вылазки мусульманских сепаратистов.

Похоже, исламские экстремисты задумали повторить в ином масштабе один эксперимент, дважды в минувшем веке проделанный германским воинством (тоже в пароксизме «пассионарности»?). Сомневаться в его результатах также не приходится. Вопрос лишь в том, каким образом будут поделены плоды будущей победы между новой «большой тройкой» – библейской, индуистской и синской цивилизациями. «Судный день» – ключевой сюжет библейской эсхатологии – может оказаться не чем иным, как радикальным изменением картины мира, перераспределением ролей между цивилизациями, о чем, кстати, предупреждал еще Шпенглер.

Решающий вклад мусульманских экстремистов в организацию «террористического интернационала» не подлежит сомнению, но определять террор как проявление «исламского фундаментализма» вряд ли правомерно. Фундаментализм в широком смысле означает неизменность догматики, строжайшее выполнение всех традиционных религиозных предписаний. Поэтому те шейхи-изуверы, которые выдают свои «новаторские» человеконенавистнические проповеди и фетвы за б-жественное откровение, – никакие не фундаменталисты, а преступные шарлатаны, использующие психопатов-самоубийц с целью удовлетворения своих людоедских страстей.

Терминологический комплимент террористам на самом деле лишь дискредитирует религиозный фундаментализм вообще.

Кому это выгодно, нетрудно догадаться, если вспомнить о позиции американских протестантов-фундаменталистов в их отношении к евреям и к Израилю. Например, один из представителей этого религиозного направления, баптистский проповедник Джерри Фолуэлл (1933 – 2007), видел политическую общность «иудео-христианских, свободолюбивых, демократических» Соединенных Штатов и еврейского «свободолюбивого, демократического» государства Израиль. И многие американцы, находящиеся под влиянием протестантов-фундаменталистов, рассматривают возрождение еврейского государства и его борьбу за свое существование как исполнение библейских пророчеств.

Исламские религиозные экстремисты и арабские террористы хорошо понимают, какое значение для западной цивилизации имеет Эрец-Исраэль – родина народа-патриарха, вдохнувшего в европейскую культуру нравственный Закон. Поэтому, чтобы изолировать Израиль от остального библейского мира, они с такой изощренностью и цинизмом – но в полном соответствии с их собственной моралью – эксплуатируют глубоко презираемые ими самими, чуждые их культуре достижения Запада в области прав человека, его приверженность идеалам свободы и гуманизма. Они умело спекулируют на том, что современное еврейское государство, как в библейские времена, оказалось осажденным филистимлянами. И сегодня Израиль вынужден решать те же задачи, что и три тысячелетия назад. Последние события в арабских странах показывают, насколько безумна концепция «мир в обмен на территории». Навязываемый Израилю разными международными ансамблями «мирный процесс» сопровождается к тому же заунывной песней о неудаче сионистского проекта.

Антисемитизм – как трещина в фундаменте западного мира, которую исламисты всеми силами и способами стараются расширить, чтобы рухнуло все здание. Если библейская цивилизация предаст Израиль, это приведет не только ко второму Холокосту, но и станет моральным самоубийством Запада, крахом последнего в его конфликте с мусульманским миром.

Судьбы евреев и других библейских народов связаны воедино. Иерусалим – столица еврейского государства – это святая святых в храме западной цивилизации, здесь – душа и совесть библейского мира. Если выдержит Израиль, то и Запад устоит.