Газета Информпространство | Антология живого слова

С поэтом Анатолием Берлиным не знаком лично, в реальном времени, но знаком с его биографией, стихами и делами. А судьба к Анатолию была ох как строга. Его дед, награжденный Георгиевским крестом за участие в Русско-японской войне, жил в Петербурге. Там в 1914 году родился отец поэта, который в Великую Отечественную добровольцем ушел на фронт.

В пятилетнем возрасте маленький Толя читал «взрослые» стихи в госпитале раненым бойцам, те плакали и поили голодающего юного чтеца компотом из сухофруктов. В сорок пятом вернулся в послеблокадный Ленинград. Карточная система, полуголодная жизнь… Рос среди шпаны на Лиговке – все голодные, оборванные, злые – безотцовщина... В школу ходили те, у кого была обувь.

Довелось Анатолию пожить и поработать даже на «сто первом километре», где ближайшие друзья – уголовники между отсидками. Лишь хорошее владение приемами бокса помогло выжить. Описывать всё, чем «накормила» Анатолия советская действительность – это сюжет для большого романа, об этом не расскажешь на газетной полосе. Короче, выход был один – покинуть страну. А ведь в те далекие годы эмиграция была равна предательству: даже близкие друзья боялись общаться или звонить по телефону, который прослушивался…

Анатолий Берлин приехал в Лос-Анджелес с двадцатью долларами в кармане. Опять нужно было начинать все сначала – и это ему удалось! Уже через полтора года он работал в компании «Walt Disney», а закончил свою техническую карьеру в должности директора инженерной службы в фирме, занимающейся космическими исследованиями по программе «Титан». И всегда рядом были стихи, помогавшие жить и выживать. Поэтому неслучайно возникла у него идея организации конкурса «Серебряный стрелец» для помощи талантливым поэтам.

Поддержка эта не только моральная, но также и материальная, так как победители получают деньги, которых хватает для издания первой книги стихов. Ну а подведение итогов конкурса всегда проводится в день рождения Александра Сергеевича Пушкина. Кстати, это одновременно и день рождения учредителя «Серебряного стрельца», Анатолия Берлина. Очень знаковое совпадение. Литературная судьба Анатолия Берлина складывается счастливо. На его стихи пишется музыка, его песни исполняются известными в США певцами – Анатолием Могилевским и Светланой Портнянской.

Я желаю в наступающем юбилейном году Анатолию Берлину также любить мир, друзей, поэзию, и они всегда ему будут отвечать тем же.

Анатолий Берлин

На каждое горе…

На каждое горе есть большее горе...

Но надо держаться за нить,

Наплакавшись вволю, принять свою долю

И губы в улыбку сложить.

С судьбою не споря – на то Божья воля

Рассветом плеснуть на закат –

Испей свое море, пройди свое поле...

Поля есть длиннее стократ.

Цена

Не остудить полуденного солнца,

ладонями закрыв свое лицо.

Не осушить бездонного колодца,

как ни крути, упрямо колесо.

Не усмирить эмоций, что однажды

прорвались, словно луч сквозь облака.

Не утолить мужам великой жажды

Запретного –

...цена лишь высока.

Диалектика

Спортсмен бежит быстрее, чем когда-то,

И музыканту в прошлом равных нет,

И кажется мне очень языкатым

Родившийся после меня поэт.

Старательно взбираясь по спирали,

Потомки слышат микроголоса,

Что внуков, ждут немыслимые дали,

Но космос начинался с колеса.

Осень

Какая медленная осень...

Поземка снегом медь волос

Засыплет позже.

Нынче озимь

Смиренно дремлет.

Стук колес

И перекличку будней дальних

Покоит память...

Звон печальный

Буравит острием гвоздя.

А солнце низкое и злое

Следит и тащится за мною,

Теней проклятье громоздя.

Ты, опостылевший дневальный,

Владыка, золотой шаман,

Метни холодный луч прощальный

На мой нательный талисман.

Раненый Флаг

Я вижу флаг, расстрелянный в упор.

Пробоины на звездах от картечи.

Я чувствую величье и позор,

Пока сгорают плачущие свечи

В руках людей, оставшихся в живых,

В глазах детей, вопросы задающих,

В сердцах у тысяч близких и родных,

Похоронивших веру в день грядущий,

Уже не ждущих возвращенья тех,

Кто замер под руинами свободы...

А люди по привычке смотрят вверх,

В пустое дно больного небосвода.

Стою, седея, в сумерках стихий

На сквозняке печального ответа.

Сочатся бело-красные стихи.

Свеча мерцает под порывом ветра.

* * *

Спился художник,

поэт и безбожник,

бабник и друг.

Спился, родимый,

рифмой гонимый

в замкнутый круг.

Здесь, на чужбине,

славное имя –

выстрел пустой.

Спился от горя,

мыслей и боли,

спился, родной.

Взрослая дочка –

последняя точка.

Что ее ждет?

Беды-печали…

Нервы устали –

вот он и пьет.

Сколько осталось?

Много ли, малость?

Загнанный зверь

жив, пока пьяный,

чувствуя раной

близость потерь.

Прощальная Песня

Последний троллейбус по улице мчит...

Щемящая нежность уснула в ночи.

Ты боль мою песней прощальной залей,