Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2008

Александр Позин

Пять минут Юрия Лотмана

Немногим дольше десяти минут длится мультфильм, снятый по технологии классической некомпьютерной анимации. До конца 70-х годов мультфильмы снимали на киностудии «Союзмультфильм», но и потом, с появлением отделения анимации на телевидении, киностудия продолжала оставаться монополистом — до конца 80-х, когда стали возникать одно за другим самостоятельные объединения. Независимые формально, эти новые объединения были связаны с технической базой киностудии и без нее существовать не могли.

Начинается мультфильм со сценария, замысла режиссера и эскизов художника-постановщика. Затем идет работа художника-мультипликатора, от которого целиком зависит характер рисованного персонажа, его мимика, манера двигаться и говорить. Мультипликатор — одновременно художник и актер. Перед тем как взяться за карандаш он вживается в образ…

Есть в мультфильме и неподвижные задние планы — пейзажи, интерьеры, которые надо совместить при съемке с движущимися персонажами. Для этого была изобретена технология рисования по прозрачному целлулоиду. Этой работой занимается отдельная группа художников — фазовщики по целлулоиду, которые переносят на прозрачные листы контур рисунка.

Работа художников по целлулоиду традиционно считается исполнительской… В титрах фазовщиков никогда не указывали, а если кто и попадал изредка, на то была добрая воля режиссера. Между тем далеко не каждый из тех, кто приходил на студию, мог выдержать рисование, поставленное на поток, и часто у входа вывешивалось объявление: «Киностудии «Союзмультфильм» требуются художники-графики». По такому объявлению я попал на студию в середине восьмидесятых…

В конце 1988 года мне удалось перейти из цеха фазовщиков в творческую группу режиссера Андрея Хржановского, новая должность имела длинное называние – исполняющий обязанности ассистента художника-постановщика. …Студия стояла уже на пороге кризиса, который разразился через год, привел к снижению числа снимаемых за год фильмов и возникновению разных творческих объединений.

В 1987 году Андрей Хржановский завершил работу над первой частью трилогии «Пейзаж с можжевельником». Фильм посвящен трагической судьбе и творчеству художника Юло Соостера, который родился и вырос в Эстонии, прошел через сталинские лагеря и стал одним из ярчайших представителей московской неофициальной художественной культуры 60-х – начала 70-х годов. После смерти художника в 1970 году его друг, художник Илья Кабаков нашел поддержку в лице руководства Тартуского художественного музея и переправил наследие непризнанного мастера в Эстонию.

К моменту моего прихода в творческую группу работа шла над второй и третьей частями фильма — «Школой изящных искусств» и «Возвращением». Хржановский использовал в своей картине не только собственно анимацию. Он включил в необычный по жанру фильм игровые эпизоды. Очень быстро мне пришлось убедиться, что игровые сцены снимаются так же небыстро, как и анимационные.

Вторая часть фильма открывается такой сценой: сошедший с рисунка один из излюбленных персонажей Юло Соостера — рыба покидает мастерскую художника и выходит на улицу. Рыба — рисованный персонаж, но идет по настоящей, снятой с натуры улице. Этот комбинированный по технике эпизод предваряется другим коротким, чисто игровым фрагментом. По дождливой улице проходит слева направо снятый общим планом человек в длинном широком плаще.

Съемки этой сцены проходили холодным осенним днем. Группа выехала на Сретенский бульвар, неподалеку от дома, на чердаке которого в 60-е годы Юло Соостер получил мастерскую. Холод был, а необходимого по сценарию дождя не предвиделось, так что неподалеку стояла поливальная машина, которая исправно обдавала холодным потоком тех, кто был участником очередного дубля. Что-то не нравилось режиссеру — он снимал эпизод за эпизодом. Как только очередной дубль оказывался снятым, Хржановский незамедлительно приглашал все новых участников. По одному и тому же участку улицы проходили перед камерой один за другим участники съемочной группы, ставшие на время актерами. Проходили по одному и по двое, с зонтиками и без них; в момент съемки исправно включалась поливальная машина. В тот день я вышел из дома простуженным, и от долгого неподвижного стояния у металлической ограды бульвара совсем продрог. Что-то удерживало меня от того, чтобы уйти, сказавшись больным.

…Подошла и моя очередь поучаствовать в очередном дубле. На одном из пробных просмотров, когда фильм был уже смонтирован, я обнаружил, что вошел в фильм как раз мой проход по улице. Длится эпизод не более пары секунд.

Юло Соостер. Автопортрет

Одним из игровых, а точнее документальных эпизодов фильма стал рассказ Ю. М. Лотмана о Юло Соостере. Эта сцена была снята перед моим приходом в группу, увидел я ее во время просмотра второй части фильма. Увидев Лотмана, я весь обратился в слух. Мне было интересно и важно узнать, что скажет ученый о художнике, любимом многими, но непризнанном в то время начальниками от культуры. Работая над фильмом, я подолгу разглядывал рисунки Соостера; мысли, казавшиеся мне важными и оригинальными, возникали по поводу его рисунков, литературы никакой о нем я не читал в то время — потом узнал, что она уже существовала.

Итак, я стал смотреть и слушать. Лотман говорил, сидя за столом прямо напротив камеры. Темп его речи был плавным и размеренным, он говорил спокойно и сосредоточенно. В течение всего рассказа он никак не менял позы, смотрел прямо перед собой, и в какой-то момент мне показалось, что он считывает находящийся где-то перед ним текст — подобно тому, как это делают ведущие телевизионных новостей, читая текст со спрятанной позади камеры бегущей строки. Эту мысль я, конечно, тут же отбросил. Так или иначе, мне казалось очевидным, что внутренняя логика рассказа была достигнута в результате тщательной подготовки текста, а внешнее спокойствие рассказчика — следствие многочисленных репетиций и кинопроб.

Вместе с тем я вслушивался в то, о чем говорил Лотман. Речь шла о Юло Соостере как одной из самых интересных фигур русского и одновременно эстонского искусства, о связи работ Юло с работами классиков эстонского искусства.

После просмотра эпизода я поинтересовался у Тэнно Пента Соостера, сына Юло Соостера, о том, как проходили съемки рассказа Ю. М. Лотмана.

Ранней осенью 1986 года съемочная группа фильма выехала в Тарту. Предстояло сфотографировать для фильма картины и рисунки Юло, персонажи которых впоследствии ожили и заговорили в фильме. Пересъемка — дело трудоемкое, каждый час был на счету. Кроме этого, на один из дней была назначена съемка интервью с Ю.М. Лотманом. Профессор Тартуского университета Лотман был отлично знаком с музейным собранием работ Юло Соостера.

Зная взыскательное отношение Андрея Хржановского к отснятому материалу, в съемочной группе предположили, что, поскольку интервью не является анимационным жанром, то, может быть, посчастливится снять все за один рабочий день. Хржановский накануне съемок созвонился с Лотманом…

На следующий день Лотман пришел точно в назначенное время. Хржановский попросил его рассказать о творчестве Юло Соостера. Лотман задал только один вопрос: «Сколько у меня времени?» Хржановский ответил, что продолжительность рассказа — пять минут, видимо, не зная наверняка, сколько времени займет эпизод в фильме. Редкая сцена доходит до полуминуты, поэтому можно было предположить, что отрезок времени в пять минут был назван Хржановским приблизительно, с запасом. Лотман, вряд ли знакомый со всеми тонкостями производства анимационных лент, понял задачу по-своему.

Выступления ученого сопровождалось двумя не связанными друг с другом, на первый взгляд, фактами, каждый из которых, сам по себе, показался участникам этих съемок невероятным. Хржановский сразу же объявил эпизод снятым. Выступление Лотмана оказалось единственной сценой фильма, снятой с первого раза, без единого дубля. Почти полный съемочный день в условиях нехватки времени был освобожден для фотографирования рисунков Юло в музее. Но это был не единственный сюрприз. Когда стали выяснять, сколько времени длилась съемка, обнаружилось, что пленки отснято на пять минут, точнее на пять минут ноль секунд.

Тенно Пент Соостер подтвердил, что за все время выступления ученый ни разу не взглянул на часы, смотрел только прямо перед собой. Это хорошо видно в фильме, хотя выступление вошло в картину не целиком, было сокращено.

Люди, удивленные скрупулезной точностью Лотмана, — мультипликаторы и представители других профессий, имеющих отношение к анимации, чья работа связана с хронометражем секунд и долей секунды… Точность в расчете времени они восприняли, может быть, как вторжение со стороны в область своей профессии.

И дело совсем не в нуле секунд… Можно предположить, что точно рассчитанное на пять минут выступление и заняло пять минут с точностью до секунды. Вероятно, Андрей Хржановский сразу почувствовал, что за внешним спокойствием Юрия Лотмана стояла та внутренняя работа, которая и позволила ему мгновенно выстроить рассказ и уместить его в заданном отрезке времени, и что сама структура рассказа ученого подсказала режиссеру, что дубли и варианты не нужны.