Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2010

Игорь Харичев

Разрыв или преемственность?

Вместе с тем, допустимо говорить о невольной, неосознанной преемственности, осуществляемой в силу менталитета, культурных особенностей народа России, в том числе той его части, которая активно занималась коренными преобразованиями. Несмотря на то, что большевики в своем гимне пели: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим…», весьма скоро выявилась удивительная похожесть многих черт этого «нового» мира на прежний, свергнутый. Это, прежде всего, полная централизация и концентрация социально-экономической жизни; это всесилие государства, его безусловный приоритет перед человеком, пренебрежение реальными интересами граждан, даже тех, ради кого будто бы создавался «новый» мир; это бюрократический характер государства, отмеченный всесилием и безответственностью чиновничества.

Сходство старого и «нового», выстроенного большевиками мира было подмечено давно. Уже в 1920 году известный монархист, один из лидеров фракции националистов в IV Государственной думе, один из создателей Добровольческой армии Василий Витальевич Шульгин (1878–1976) увидел преемственность советской России по отношению к Российской империи. По мнению Шульгина, что бы ни думали и ни говорили большевики, они восстанавливают могущество, единство и границы России «до естественных пределов» и «подготавливают пришествие самодержца всероссийского». Шульгин оказался прав. Как писал в недавно опубликованном обширном исследовании «Традиции и инновации в современной России» социолог Александр Гофман: «…Несмотря на радикализм большевистского проекта, полную смену социокультурной и политической символики и море крови, пролитой в революции и гражданской войне, 25 октября 1917 г. система традиционных социальных институтов, существовавшая до февраля этого же года, себя восстановила. Произошел поворот на 360 градусов, и новые люди, большевики, самоотверженно и беспощадно боровшиеся с царским режимом, продолжили его же старую генеральную линию».

Шульгин не остался в гордом одиночестве. К примеру, выдающийся философ Николай Александрович Бердяев (1874–1948) также подчеркивал преемственный и органичный характер большевизма по отношению к истории России, его глубоко национальный и традиционный характер. Разумеется, речь шла не о полной преемственности – советская власть уничтожала и изгоняла старую интеллигенцию, зажиточных крестьян, всячески притесняла религию, навязывала стране коммунистическую идеологию. Но в главном преемственность осуществлялась. В том, что по-настоящему роднило СССР и Российскую империю.

Если обратиться ко дню сегодняшнему, то многие историки, социологи, публицисты отмечали схожесть современной России и СССР. Это в первую очередь очевидный приоритет государства перед человеком, упование значительной части граждан на государство, бюрократический характер государства, оборачивающийся всесилием и безответственностью чиновничества. По отношению к царской России добавился еще один существенный фактор, роднящий СССР и нынешнюю Россию: приоритет власти по отношению к частной собственности. В СССР теневая частная собственность существовала. Власть жестко с ней боролась, исключая те случаи, когда собственность была связана с властью и возникала благодаря наличию власти. Сейчас частная собственность существует на законных основаниях, но она совершенно не защищена. Так что допустимо вести речь о преемственности, опять-таки в наиболее существенном, между СССР и постсоветской Россией. В чем причина, что все попытки реформировать Россию заканчивались неудачей и приводили к контрреформам, фактически восстанавливающим определенный тип государства? (Известный историк Александр Янов насчитывает 14 попыток реформировать Россию с 1550 по 1985 год). Думается, что причина в традиции, которая не может быть отнесена в полной мере к европейской. Вместе с тем, она не представляет собой и одну из восточных культур. Располагаясь в Европе и в Азии, Россия почерпнула худшие черты других культур. Мы с пренебрежением относимся к закону, а законопослушность – опора западноевропейской цивилизации. Мы не ценим личную свободу, а для западноевропейской цивилизации она имеет ключевое значение. Мы не имеем прилежания и аккуратности, присущих восточным народам. Но восточное чинопочитание хорошо усвоили. Как и отношение к человеку – он всегда у нас жил и продолжает жить для государства. Отсюда столь специфическое отношение к правам человека со стороны чиновников и правоохранительных органов.

Хотя вертикаль власти выстроена, и на ключевых должностях «надежные» люди, граждане России беззащитны перед множеством напастей: произволом чиновников и правоохранительных органов, насилием, чинимым самыми всевозможными преступниками, обманом со стороны мошенников, старающихся любым способом одурачить граждан (строительными компаниями, банками, туристическими фирмами и прочее, прочее, прочее). Потому что в основе нашей культуры всегда лежало пренебрежение к отдельной человеческой жизни. Поскольку сильной властью у нас до сих пор воспринимается власть, которая «все держит в кулаке». Европейское понятие того, что сильная власть должна обеспечить неукоснительное исполнение закона для всех и каждого, вне зависимости от наполненности кошелька или должностного положения, как ни прискорбно, чуждо нам, противно российской традиции. Поэтому когда под суд попадает высокий чиновник или его близкий родственник, мы думаем не о торжестве закона, а о победе одного клана над другим.

Наша традиция воспроизводит коррупцию, казнокрадство и злоупотребление властью при любом режиме – монархии, советской и нынешней власти. У нас это образ жизни, следствие гипертрофированной роли государства в жизни человека и неизбежно бюрократического характера власти. Если чиновник по праву чувствует себя главным действующим лицом в государстве, в субъекте Федерации, в городе, в поселке, если взаимодействующие с ним люди подспудно признают подобные претензии, это приводит не только к диктату чиновников, но и смещению моральных критериев, искажению функций институтов государства. В этой системе координат взятка является, к несчастью, неотъемлемым условием решения любых вопросов, системным фактором. Короче говоря, несмотря на все разительные изменения, которые произошли в нашей жизни – компьютеры, спутники, интернет и многое другое, – мы опять воспроизвели привычное нам государство. И главная причина – сохранение ключевых моментов нашей культуры: приоритет государства над человеком, отсутствие законопослушности, уважения к человеческой жизни и человеческой личности, отсутствие самоуважения, обратной стороной чего является рабская психология, приоритет власти над частной собственностью. Приплюсуйте к этому практически полное отсутствие политической, правовой культуры, отсутствие умения самоорганизовываться для цивилизованной защиты своих интересов. Именно все эти факторы помогли воспроизвести пренебрегающее человеком государство, обеспечили те условия, в которых мы живем и которые приходится называть «суверенной демократией», потому что настоящей демократией это, увы, трудно назвать.

Можно ли изменить нашу заскорузлую традицию? Можно. Хотя процесс этот медленный и требует политической воли. Самый яркий пример – Япония. Благодаря американскому присутствию удалось привнести западноевропейские ценности в традиционную культуру японцев. Именно поэтому Япония добилась столь значительных успехов в экономике. Тот же путь прошла Южная Корея. Китай смог осуществить свой колоссальный экономический рывок только благодаря тому, что там были обеспечены свобода экономической деятельности и защищенность частной собственности. А это важные составляющие западноевропейской культуры.

Наша страна идет по другому пути. До глобальной борьбы с коррупцией пока далеко. Сохраняется зависимость судебной системы от исполнительной власти на всех ее уровнях. Реальной свободы экономической деятельности нет даже у крупных предпринимателей. Чиновник остается главным действующим лицом. Российское телевидение активно оглупляет население, реформа образования вносит свой вклад в данный процесс, неуклонно снижая уровень образования в российском обществе. Все работает на сохранение сложившейся ситуации. Не случайно звучат призывы к возврату к мобилизационной экономике, дабы устранить все нарастающее отставание России по отношению к развитым странам. Потому что нынешнее государство пока не способно иными методами обеспечить успешное развитие экономики. Но это путь назад, а точнее – в тупик. На этом пути Россия никогда не догонит экономически развитые страны.

Так стоит ли говорить о восстановлении преемственности для решения наших извечных проблем? Может быть, лучше разорвать преемственность в именно в той части, которая неизменно довлеет над нами, словно злой рок?

Игорь Чубайс, неизменно загадочно радеющий за преемственность с николаевской Россией, не может не знать о поголовной крестьянской безграмотности, четырнадцатичасовом рабочем дне на заводах и фабриках, индустриальной отсталости, провале столыпинской реформы. О еврейских погромах наконец…