Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2010

Николай Пропирный

Где мои деньги, г-н премьер-министр?

Сам он тоже, кстати, был бывшим будущим репатриантом. То есть, он собрался уехать, даже продал квартиру и передал деньги российско-израильской финансово-инвестиционной группе «Поток», представленной в Москве двумя бородатыми близнецами в черных шляпах и с неуловимыми глазами – то воздетыми горе, то смиренно опущенными в пол. Один – маленький и рыжий – был президентом фонда, второй – черноволосый верзила – коллективом сотрудников. Они были из уехавших в позднесоветские времена и – по их словам – сделавших в Земле Обетованной «хороший бизнес, благодаря В-вышнего».

Поскольку многие отъезжанты по привычке думали, что едут совсем-совсем навсегда, а внятного права собственности на недвижимость в нашей стране еще не было, квартиры они продавали, а деньги отдавали в «Поток». Взамен им за малый процент обещалось «соответствующее жилье» в выбранном городе Святой Земли.

Это было время восхождения к славе «МММ» и прочих «Властилин», плюс вызывающие уважение светско-советских евреев пейсы-шляпы бизнесменов «благодаря В-вышнего», в общем, деньги в «Поток» лились рекой. И поначалу кое-кто даже получал в Израиле собственное жилье. Правда, насколько «соответствующее» – не знаю. А потом пирамида, естественно, рухнула, и рыжий с черным скрылись в неизвестном вкладчикам направлении. Рыжего израильтяне со временем отловили и посадили. Но это было уже много позже, и к нашей истории прямого отношения не имеет. Короче говоря, Петя остался в Москве, в двухкомнатной малогабаритной квартире своей русской жены на Войковской. Вместе с четырьмя детьми и пятью собаками. Может быть, все это вместе и повлияло на петино восприятие мира и себя самого в этом мире…

Он приносил в редакцию пространные репортажи с разных общественно-важных, по его мнению, мероприятий. В этих многостраничных трактатах собственно событию уделялось лишь несколько брезгливо брошенных строк – событие было для Петра условным поводом для глубоких размышлений на морально-философские темы. Причем, эти темы, как правило, даже приблизительно не совпадали с темами мероприятий.

Параллельно Петя вступил в одну из многочисленных тогда общественных групп, обычными людьми обобщенно называвшихся «демшизой». И благодаря этому получил доступ в Госдуму и Совет Федерации. А поскольку мы его регулярные произведения печатали лишь в исключительных случаях, Петя предложил стать нашим парламентским корреспондентом. До первой публикации – бесплатно.

Наш учредитель к тому времени уже набегался по парламентским коридорам – поначалу эту приятную обязанность он взял на себя и получал немалое удовольствие, а теперь вот заскучал. Но вопросы к народным избранникам у шефа копились. Поэтому он согласился, поставив только одно условие: редакционное удостоверение показывать исключительно по требованию, всуе же – не сметь никому признаваться, что он – из нашей газеты.

Дело в том, что Петр почти всегда носил на голове теннисную повязку, в теплый сезон ходил в обрезанных по бедра джинсах и неизменной вытянутой майке-алкоголичке, в холода — в лыжном свитере с распустившимися петушками, толстых тренировочных штанах неопределяемого цвета и бледно-салатовой ветровке. И вне зависимости от сезона – в растрескавшихся стоптанных кроссовках. Тем большим было наше изумление, когда он однажды изменил им. Летом. С роликовыми коньками. В них и въехал на редколлегию.

Ловко балансируя, Петя снял замызганный холщовый рюкзачок, затем майку, утер ею взмокшее туловище, удовлетворенно вздохнул, повязал верхнюю одежду вокруг пояса, уселся, со стуком посучил ножками в коньках и, довольно сопя, начал выкладывать на стол очередные многостраничные отчеты о посещениях парламента.

Шеф, сжав губы, внимательно следил за этими манипуляциями. Затем шумно выдохнул, встал, и молча поманил меня пальцем. Мы вышли в соседнюю комнату, где в это время возился с компьютером наш верстальщик Андрей.

– Значит так, – зашипел шеф. – Чтобы этого – слово было выделено непередаваемым, но совершенно определенным образом, – этого чтобы здесь больше не было. Точка. Пусть у него секретарь внизу выработку принимает. А здесь, между прочим, люди иногда бывают…

Шеф осекся, поймав на себе наши обиженные взгляды, и немедленно поправился:

– Ну, в смысле, нормальные люди…

Петя оставался верен избранному стилю, и его парламентские репортажи и интервью мало чем отличались от прежних работ. Впрочем, в них иногда встречалось некое зерно – это и о смысле, и о размере – которое после тщательной обработки можно было использовать.

Взяв в руки очередной номер с абзацем за своей подписью, Петя кривил губы в горькой усмешке, иронически оглядывал нас своими близорукими глазами и понимающе качал головой – чего ему было ждать от этих примитивов… Он, кстати, и не слишком ждал, считая, что время его текстов еще не пришло. Ему важнее был сам процесс – общение, интервью, пресс-конференции, тусовки, с которых его не выгоняли, – в конце концов, общепринято, что журналист может выглядеть самым диким образом. Взглянуть хоть на главреда последней немузыкальной радиостанции, столь любимой пожилыми евреями с техническим образованием и гуманитарными наклонностями… Впрочем, может, это только в редакцию Петя ходил в таком виде, а для парламента переодевался?.. Да и платили мы за право писать «на вопросы нашего парламентского корреспондента…» и «как сообщил наш коллега в Госдуме…» совсем немного.

Но и у Петьки был день триумфа, хотя, своеобычно погруженный в себя, он этого, кажется, не понял.

В Москву прилетел премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу. Пресс-конференция для российских журналистов проходила в «Президент-отеле». Сцепившись языками с тогдашним пресс-атташе израильского посольства, я уселся в первом ряду. Мой собеседник представил меня сидевшим рядом израильским репортерам и приближенным премьера. Визитные карточки мои летели, как из пулемета…

Программное выступление премьера перед прессой было в самом разгаре, когда я услышал за спиной до ужаса знакомые шаркающие шаги. Обернулся – так и есть: посреди прохода стоит Петя и подслеповато щурится по сторонам. Одет условно-прилично, то есть, без повязки, в застиранной футболке – зато с рукавами, и в необрезанных, хотя и драных, джинсах. И, кстати, без коньков, – в привычных кроссовках. Но близорукая петина расслабленность оказалась лишь видимостью. Когда было предложено задавать вопросы, он стремительно слетел по лестнице к микрофону. Поставить ему подножку я не успел.

Петя деловито покашлял в микрофон, и внутри у меня все сжалось. На визитках же стоит название газеты…

«Вот только скажи, что ты наш корреспондент, только скажи! Завтра же уволю. Беспощадно. Дай повод избавить от тебя нашу несчастную редакцию, зараза ты ментальная», – в тоске успокаивал я себя, зная, что, конечно, не уволю этого многодетного остолопа, и дело ограничится привычным скандалом, то есть гневными воплями с моей стороны, и молчаливой иронической усмешкой — с его.

– Петр Китайгородский, – неожиданно громко разнесся по залу петькин голос. – Независимый журналист.

«Ах, независимый, значит! Чего ж ради я тебе зарплату тогда выписываю, раз ты такой независимый? Вот же я не буду больше тебе, такому независимому, денег платить! Живи себе – независимо от редакционных средств, вольный птиц отечественной публицистики», – у меня отлегло.

– Господин премьер-министр! – ясным высоким голосом начал Петя.

Нетаниягу приветливо покивал головой. И вдруг петькин голос сорвался на оглушающий визг:

– Где мои двадцать пять тысяч долларов?!..

Петька замолк. Нетаниягу повернулся к ошарашенному переводчику. Тот, судорожно пожимая плечами, пошептал ему на ухо. Глаза премьера выражали недоумение, он неопределенно улыбался и нервно потирал руки. Находившиеся в зале израильские журналисты сделали стойку, наши, не понимая, но предвкушая, завертели головами.

– …которые я вложил в израильскую фирму «Поток»?..

Оказалось, что искушенный посетитель пресс-конференций Петр Китайгородский, просто давал время переводчику.

– …а они украли мои деньги! Надругались над доверием к Израилю! И квартиры нет – ни тут, ни там...Обокрали и наплевали! Кто-то же должен за это ответить?!

Переводчик воспользовался очередной паузой в петькиной речи, и к премьеру вернулся его приветливо-самоуверенный вид. Он откинулся на спинку стула и, кажется, даже вздохнул с облегчением.

– Правительство Израиля не несет ответственности по обязательствам частных фирм. Но, если было совершено преступление, мы обязаны вмешаться и защитить интересы потерпевших. И там, и здесь. Я дам указание разобраться, – голос премьера звучал многообещающе твердо.

Петька завял. Журналисты расслабились.

А вскоре независимый журналист Петр Китайгородский покинул нашу газету. Нашлось издание, публиковавшее его произведения в более полном объеме и платившее построчно. Они, напротив, выкидывали первые строки, посвященные конкретным событиям, и публиковали остальное. Это был еженедельник инфернальной прозы.