Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2011

Кадеты Михаил Герценштейн (слева) и Григорий Иоллос. Были убиты черносотенцами

Михаил Сидоров

Витте, Столыпин и «вечный вопрос»

Действительно, в отношении антисемитизма в обществе могут быть две позиции, выбирать одну из которых приходится нормальным людям. Первую представлял Владимир Соловьев. Что касается другой, то даже оставаясь в рамках порядочности, частное лицо, тем не менее, может позволить себе «не связываться» с господами юдофобами. Аналогичное поведение человека публичного уже вызывает некоторые сомнения. Проблема становится еще более острой, если само государство ведет себя как антисемит.

В годы Первой мировой войны евреи сражались в армиях как Антанты, так и Четверного союза, проявляя солидарность со странами, гражданами которых они были. И что же? Военные неудачи России уже в 1915 году стали трактоваться царской администрацией, частью офицерства, «патриотического» клира и черносотенной прессой как результат «еврейского шпионажа» или мирового еврейского заговора, а поражение в войне Германии через несколько лет преподносилось немецкими «патриотами», причем не только нацистами, как итог «еврейского предательства».

Tакая атмосфера усиливала сионистское и революционное движения в еврейском народе. «Еврейский вопрос» прочно вплетался в тугой узел российских социально-политических проблем. Как же пыталась разрешить его царская администрация в те годы, когда российские солдаты еще не гибли тысячами под огнем германской артиллерии?

Немало места этой проблеме уделено в «Воспоминаниях» С.Ю. Витте (1849-1915). Противопоставляя себя своему преемнику, Витте утверждал, что при П.А. Столыпине «в России водворилось политически довольно нецелесообразное и не соответствующее гуманно-христианской точке зрения гонение на евреев».

Христианскому подходу к еврейскому вопросу вообще внутренне присущи непоследовательность, двусмысленность, – и у Витте мы находим все это в полном, так сказать, объеме. На вопрос Александра III: «Правда ли, что вы стоите за евреев?» – он, бывший из выкрестов, ответил царю вопросом, может ли государь «потопить всех русских евреев в Черном море?». «Если может, – продолжал Витте, – то я понимаю такое решение вопроса, если же не может, то… не существует другого решения «еврейского вопроса», как предоставление евреям равноправия с другими подданными государя».

Александр III признавал Витте и «пошел по пути ограничения еврейства», но делал он это, по мнению автора «Воспоминаний», «умеренно» и «благоразумно». (То есть, и в море топить не стал, и равноправия не предоставил.) Как и небезызвестный популяризатор «Протоколов сионских мудрецов» Сергей Нилус, Витте называл день смерти царя-миротворца несчастным днем для России… Вот вам и вся гуманно-христианская точка зрения!

По свидетельству Витте, он «неоднократно предупреждал глав русского и иностранного еврейства, что они встали на весьма рискованный и некорректный путь… что они должны явить пример верноподданости, что облегчений они могут добиться только через царя, что их лозунгом должно быть не стремление ко всяким свободам, а только «мы просим лишь одного, чтобы для нас не создавали исключений».

Здесь бросается в глаза нелогичность рассуждений самого Витте. Разве «корректно» было требовать «примера верноподданности» от людей, которых, строго говоря, правительство и подданными-то не считало?! Впрочем, чего в данном случае можно было ожидать от царского сановника, даже выдающегося, если самому Достоевскому в еврейском вопросе изменяло чувство справедливости и меры, и в «Дневнике писателя» он упрекал… евреев в том, что они «кричали и жалобились, что они забиты и мученики…»!

В приведенных словах Витте виден также и упрек русскому еврейству в его якобы антигосударственности, какой-то особой склонности к подрывной деятельности и бунту; за последние сто лет российской истории эти инвективы довольно прочно вошли в общественное сознание и вовсю используются в «теории» и пропаганде антисемитизма.

Что касается вовлеченности евреев в российское «освободительное движение», то В.В. Розанов в свойственной ему хлесткой манере, писал о ней так: «Только по глупости и наивности они пристали к плоскому дну революции, когда их место – совсем на другом месте, у подножия держав...» Но именно у подножия российской державы мало кто хотел видеть евреев. Исследователями подсчитано, что с 1810 по 1917 год в России было принято 557 законов и правил в отношении евреев. Эту «заботу» об «инородцах» царская администрация проявляла преимущественно по принципу будочника Мымрецова (из Глеба Успенского): «тащить и не пущать».

Витте признавал: законы «против евреев» принципиально вредны «для русских, для России, так как я всегда смотрел на «еврейский вопрос» не с точки зрения, что приятно для евреев, а с точки зрения, что полезно для нас, русских, и для Российской империи». Такая подкупающе откровенная позиция, на первый взгляд, вполне прагматична. Но, опять-таки, ее никак не назовешь нравственной, даже с виттевской «гуманно-христианской точки зрения». Идеологическая же и практически-политическая полезность ее иллюзорна. Можно с уверенностью сказать, что подобный двойной стандарт и породил позднее емкое юдофобское клише, отлитое Дугласом Ридом в его «Споре о Сионе» и вовсю используемое современными антисемитами: «Еврейские чекисты убили русского царя».

В последней «формуле» намеренно смешаны политическая и этническая «размерности». Смысл передергивания ясен: «русский царь» и «еврейские чекисты» – вроде бы и не соотечественники! (Оставим в стороне вопрос о «крови» самого Николая II – он важен только для шовинистов, многие из которых в годы Первой мировой войны обвиняли «немецкую царицу» Александру Федоровну в предательстве.) Но даже если бы российского самодержца и его семью убивали евреи (на самом деле этот очередной кровавый навет уже давно опровергнут), то это ведь были бы не агенты «Моссада» – в 1918 году не было у евреев национального государства, и в России жили «русские евреи»! Если же, повторим, власть не хотела видеть в шести миллионах российских евреев полноценных подданных, то как она могла в то же самое время требовать от них лояльности?

Сам же С.Ю. Витте соглашался с тем, что революционизирующее воздействие на евреев (в первую очередь, разумеется, на молодежь, с ее «подавленным, гордым энтузиазмом») оказывала… политика правительства, а Кишиневский погром, «дикий и жестокий», буквально толкнул их в революцию. Каковы же были политические симпатии российского еврейства?

Немалая его часть принадлежала к различным социалистическим партиям народнического и марксистского толка: эсерам, народным социалистам (энесам), социал-демократам и пр. При этом среди социал-демократов евреи больше тяготели к умеренному – меньшевистскому – крылу, которое, к тому же, вопреки названию, было многочисленнее радикального – большевистского. Показательна «шутка» депутата-большевика во II Государственной думе Г.А. Алексинского, отпущенная им на Лондонском съезде партии в 1907 году: большевики – это «истинно русская» фракция РСДРП, а меньшевики – «еврейская фракция». Имелись и «чисто еврейские» социал-демократические партии: Всеобщий еврейский рабочий союз Литвы, Польши и России (Бунд), ЕСДРП (Поалей Цион), Еврейская социалистическая рабочая партия (СЕРП), придерживавшаяся левосионистских взглядов.

Социалистическими идеями, естественно, отнюдь не ограничивалась и не исчерпывалась политическая ориентация российского еврейства. Обратимся вновь к Витте: «Ожидая от освободительного движения облегчения своей участи, – писал он, – почти вся еврейская интеллигенция, окончившая высшие учебные заведения, пристала к «партии народной свободы», которая сулила им немедленное равноправие». Заметим, что для графа Витте конституционные демократы («кадеты», или, официально – Партия народной свободы), представлявшие центр российского политического спектра, были едва ли не одной из «самых крайних» партий; русское правительство, словно само находило и поощряло противников монархии среди умеренных политических партий, не желая вступать с ними в конструктивный диалог и идти на компромисс. В этом – драма непонимания политической реальности даже неординарными государственными деятелями-монархистами, обернувшаяся трагедией русского либерализма, блокированного на политической арене слева и справа, и вылившаяся в конце концов в российскую катастрофу.

Как отмечал П.Н. Милюков, общепризнанный лидер ПНС, слева кадетов травили (большевики, например, проводили в Думе антикадетскую «тактику левого блока»), а справа – преследовали. Уже в III Думе депутаты-черносотенцы объявили кадетов «жидомасонами». При этом по всякому поводу антисемиты поднимали в Думе «еврейский вопрос»: если речь шла об армии, предлагалось не допускаять евреев до армейской службы; при обсуждении проектов городского и земского самоуправления вносилось предложение исключать оттуда евреев, а также ограничить их участие во врачебной и адвокатской практике и т.д. По указанию одного из «разбойников и негодяев реакционных трущоб» (характеристика, данная Витте лидерам черносотенцев) – А.И. Дубровина – было совершено покушение на Милюкова. Два покушения были организованы и на самого Витте, которому реакционеры дали презрительное прозвище «граф Полу-Сахалинский» (за подписанный Витте Портсмутский мир с Японией; по нему Россия вынуждена была уступить Японии часть острова Сахалин).

В 1906 и 1907 годах черносотенцами были убиты видные деятели конституционно-демократической партии евреи М.Я. Герценштейн и Г.Б. Иоллос, бывшие депутатами Первой государственной думы. В связи с этим известный историк В.О. Ключевский, также тяготевший к кадетам, писал в «Русских ведомостях»: «Герценштейн пал за русский народ, за русского земледельца, и Иоллос обагрил своею кровью чисто русскую землю, землю города Москвы, собирательницы и устроительницы русской земли. Пусть такие смерти останутся в русской памяти символом обновленной России, объединяющей в своем сердце собранные ею народности».

Вернемся теперь к упрекам Витте в адрес Столыпина, при котором якобы только и начались гонения на евреев. Между тем известно, что именно столыпинская диктатура способствовала даже некоторому обузданию погромов. По приказу Столыпина, между прочим, было проведено и тайное расследование «Протоколов сионских мудрецов», установившее подложность документа и его авторов. Видимо, пристрастие, с которым Витте относился к своему «сменщику», проявилось и в данном случае.

В первые же месяцы своего пребывания на посту главы правительства Столыпин предпринял попытку частично улучшить положение евреев. В особом журнале Совета министров за октябрь и декабрь 1906 года был опубликован текст законопроекта «О пересмотре постановлений, ограничивающих права евреев». Хотя предложенный царю проект носил паллиативный характер и начинался с сакраментального оборота «…впредь до общего пересмотра законодательства о евреях…», он все же предусматривал отмену ряда ограничений.

В письме Николаю II Столыпин подчеркивал, что «евреи имеют законные основания домогаться полного равноправия». «…Я знаю, чувствую, – убеждал премьер царя, – что вопрос этот громадной важности». Однако Николай, сославшись на свой «внутренний голос» (надо полагать, это был голос его совести?), отклонил предложение Столыпина принять указанный законопроект, и он был вынесен «на уважение» Государственной думы, которая так и не нашла времени обсудить его.

Не следует, конечно, представлять Столыпина юдофилом, эдаким «другом евреев». Известен такой случай. Один из священников Пензенской губернии по просьбе прихожан отслужил панихиду по уже упоминавшемуся нами Герценштейну (в молодости он-таки успел выдти из иудаизма и был весьма популярен среди российских крестьян как автор кадетской программы по аграрному вопросу). За этот «проступок» епископ Тихон перевел священника в другой приход. «Мягкость» наказания возмутила Столыпина. В личной записке обер-прокурору Святейшего Синода П.П. Извольскому премьер-министр потребовал «уволить немедленно на покой самого архиерея вместе с мятежным попом»…

И все же для того, чтобы почитатель творчества князя Петра Кропоткина анархист-коммунист, а по совместительству – платный агент киевской охранки Дмитрий Богров 1 сентября 1911 года выстрелил в П.А. Столыпина, нужен был «хозяин земли Русской» Николай Александрович Романов с его суицидальным «внутренним голосом» и взглядами, ясно выраженными, в частности, в его внешнеполитическом кредо: «Англичанин – это жид». Большую цену заплатила Россия за сон разума своих власть предержащих и высокомерную глухоту «властителей дум» к голосам гонимых: «зло старого строя» пришлось «исцелять» новым злом – революцией.