Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2012

Иван Крамской. 1874 год

Анна Берг

Исцеляющий опыт дедушки

Психологи давно спорят о природе депрессии. Пока мнения специалистов сходятся только в том, что периоды депрессии заставляют мозг человека снизить свою активность. Например, при интенсивном переживании смерти близкого, депрессия притупляет чувство душевной боли от переживаемой потери. Чувства скорби и печали отдаляются и самостоятельно или с помощью психотерапевта страдающий учится жить с ними. Потеря никогда не уходит из сознания человека, но размер ее уменьшается на фоне новых событий жизни, занимая в сознании определенное, но не самое главное место. Чувство утраты перестает быть всепоглощающим, становясь лишь частью ежедневных мыслей и переживаний. В мозгу человека выстраиваются новые связи, позволяющие ему перейти на новую ступень личностного развития. Следующая потеря будет переживаться им легче.

Действие антидепрессантов прерывает естественный процесс переживания скорби от утраты близкого или другого травмирующего события, вторгаясь в тонкие биохимические процессы мозга. Страдающему депрессией становится легче на период приема лекарств, но реальная необходимость научиться жить с фактом трагедии или просто стресса при этом не отпадает, а лишь отодвигается. Человек лишается возможности получить опыт преодоления травмирующих состояний.

Не спорю, нам бы всем хотелось прожить жизнь без стрессов и потерь, но так не бывает. Одному поколению выпадает страдать больше – другому меньше. У одного человека жизнь более спокойная, а у другого с крутыми поворотами. Все мы сталкиваемся с препятствиями, которые надо преодолеть и двигаться дальше. Научиться этому можно только на собственном опыте. Помощь друзей, близких, наставников или психотерапевта может только ускорить процесс исцеления от психологической травмы.

Героиня этой истории Ольга, следуя за мужем, приглашенным на работу в американскую компанию, с двумя детьми приехала из Москвы в США (имена участников, географические названия и другие подробности в моих описаниях изменены). Тихая жизнь американского пригорода во многом отличается от московской. Чистый воздух, размеренность и тишина, и счастливый москвич через несколько недель дойдет до депрессии! Ольга же перед иммиграцией около года оставалась в Москве с детьми без мужа, ожидая оформления документов на въезд в США, что, естественно, отрицательно сказалось на ее настроении. Радость от воссоединения семьи была недолгой. Муж постоянно пропадал на работе. Ольга, недостаточно хорошо владевшая английским языком, долго не могла найти работу по специальности. Ежедневное ожидание мужа с работы, необходимость изучать язык и помогать детям адаптироваться на новом месте, а также полное отсутствие друзей и знакомых привели Ольгу к депрессии, которую она старалась заглушить обильной американской пищей. Существенно прибавив в весе, Ольга начала потихоньку ненавидеть себя, свою жизнь и мужа за переезд в «проклятые Штаты». В Москве она бы пожаловалась на судьбу подружке за чашкой чая, но в маленьком американском городке, где жила семья, ей даже поговорить было не с кем. Устав от ежедневных слез Ольги, муж отвез ее к семейному доктору, который сразу прописал антидепрессанты. Через несколько дней жизнь казалась Ольге уже не такой безнадежной, как прежде. Но проблемы женщины, приведшие ее к депрессии, остались нерешенными.

С Ольгой я познакомилась в консультативном центре университета, куда она привела своего сына-первоклассника. Худенький, отстававший от сверстников в росте Гарик демонстрировал признаки детской депрессии: был раздражителен, не хотел ходить в школу и общаться с местными ребятами, часто просыпался ночью с плачем, плохо ел и жаловался на боли в животе. Мальчик страдал витилиго – наследственным заболеванием, приводящим к потерей пигментации на отельных участках кожи. В американской школе дети с первого дня стали смеяться над ним. Маленькие американцы пришли в интересному логическому выводу, что в Европе живут белые дети, в Африке черные, а все еврейские дети пятнистые. В Америке, соответственно, живут и те, и другие, и третьи. Окрыленные своим открытием, одноклассники Гарика обижали его с удвоенной энергией.

Гарик был единственным евреем в его начальной школе. В Москве мальчика не высмеивали за белые пятна на коже. Повышенное внимание со стороны язвительных американских одноклассников только добавляло тяжести его переживаниям, связанным необходимостью жить вдали от любимых бабушек и дедушки. Депрессивная мама мало чем могла помочь ему в этот сложный период.

Дедушка Гарика, до сих пор живущий в Москве, подростком потерял всю семью в пламени холокоста, несколько раз бежал из концентрационных лагерей, в 17 лет вступил в ряды Советской Армии и прошел с ней до Германии. Дедушка, как и Гарик, с детства страдал витилиго. Из разговора с мальчиком я поняла, что дедушка и внук очень любят друг друга. Ольга вкратце рассказала мне об отце, чем натолкнула меня на интересный психотерапевтический ход. Дедушка-герой, предложила я, будет записывать свои воспоминания в виде коротких писем внуку, начав с описания детских переживаний еврейского мальчика, живущего в местечке и страдающего от обидного любопытства детей и взрослых к странным пятнам на его коже. Я надеялась, что умеющий читать по-русски Гарик увлечется дедушкиными рассказами и, равняясь на него, будет стремиться стать героем. В нашей с юным пациентом психотерапевтической игре это означало победить обидчиков, перестав обращать внимание на их ехидные вопросы и выкрики. Я хотела, чтобы, даже в при отсутствии полноценной общины вокруг, самоидентификация мальчика как еврея прошла не по навязываемому «пятнистому», а по более адекватному «геройскому» пути. Через несколько недель психотерапевтической работы Гарик превзошел все мои ожидания: ребята в школе не только перестали его обижать, но и зауважали своего «пятнистого» одноклассника. Мальчик стал популярным среди сверстников благодаря рассказам о своем деде, а начавшаяся, было, в американской школе вспышка детского антисемитизма растворилась в интересе к приключениям героя-еврея. Гарик же стал моим героем, перейдя на новую ступень своего личностного развития.

Ольгина ситуация осложнилась. Прием антидепрессанта, прописанного семейным врачем, усугубил проблему лишнего веса и нарушил интимную сферу отношений с мужем. Обратив всю энергию на поиск работы, она все меньше уделяла внимание детям и укреплению семьи. К сожалению, даже когда брак Ольги начал давать заметные трещины, она не обратилась к психотерапевту, как в случае с сыном, а лишь поменяла один антидепрессант на другой. Через пару лет брак Ольги распался. Только борьба с мужем за опекунство над детьми привела ее опять в консультативный центр, где мы и встретились во второй раз.

Депрессивное состояние Ольги, хотя и длительное, было нормальной реакцией организма на стресс, связанный с полным отрывом от привычной культурно-языковой, социальной и материальной следы. Необходимость не только самой адаптироваться в незнакомом обществе, но и обеспечивать физическое и моральное благополучие своей семьи на новом месте обостряли ее состояние. В период максимального морального и физического напряжения и отсутствия поддерживающего окружения Ольгин мозг скомандовал организму: «Напряжение запредельное! Снизить общую активность!». Запредельный уровень напряжения у всех людей разный. Он зависит от физиологических особенностей конкретного человека и его жизненного опыта. Если, как в случае с семилетним Гариком, человек уже однажды самостоятельно (без медикаментов) преодолел напряженный период в жизни и нашел выход из стрессовой ситуации, то он встретит следующее испытание более подготовленным. Непроработанные прошлые проблемы, как невидимые «монстры» нашей психики, затаиваются и ждут моментов слабости, которые возникают именно в периоды максимального напряжения. Тогда ко всем требованиям текущей ситуации добавляются еще и нерешенные проблемы прошлого. Мозг, не справляясь с нагрузкой, реагирует депрессией. Если включить в этот момент антидепрессанты без адекватной проработки прошлых проблем, то весь описанный выше цикл повторится снова.

Я не отрицаю ценность приема антидепрессантов во многих случаях, особенно, когда депрессия является частью психического заболевания. В случаях депрессии, как реакции на сложные жизненные обстоятельства, терапия должна превалировать. По моему мнению, антидепрессанты могут быть прописаны только врачами-психиатрами. Семейные врачи, как правило, не имеют достаточного опыта их применения. Психотерапия же показана всем, как здоровым людям в состоянии реактивной депрессии, так и душевнобольным с симптомами депрессии.

О психотерапевтической работе с Ольгой, о роли в этом процессе ее отца, а также о проблемах самоидентификации советских евреев я расскажу в следующих номерах.

Жду Ваших вопросов и комментариев по адресу: DoctorAnnaBerg@gmail.com