Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2012

Евгений Минин

Гоча

Гоча жил в небольшом доме на краю села вдвоем с матерью. Отца никогда не видел, тот оставил семью, когда малышу был годик. Мальчишка рос сам по себе, учился давать сдачи обидчикам, воровал яблоки, гонял на дряхлом велосипеде. И случилось то, что перевернуло жизнь мальчишки. В город приехал цирк, который расположился на пустыре, недалеко от дома Гочи. В общем-то цирк как цирк, обычный шапито. Джигиты, гимнасты, жонглеры и прочие артисты. Но был номер – метание ножей – под названием «Мистер Лазер». Гоча напросился убирать территорию после концертов, за что у него был свободный вход на все представления, и как-то во время уборки он набрел на угол, где «Мистер Лазер» тренировался. На заборе висел портрет Сталина, и метатель бросал ножи точно в лицо вождю. Гоча кашлянул, и артист повернул голову: «Пацан, притащи ножи, я устал малость». Б-же, что это были за ножи, – длинные гибкие лезвия, ручки маркированы буквой «S» с линией, перечеркивающей букву по вертикали. Гоча держал нож в руке, и рукоять словно прилипла к ладони. За такие ножи можно было отдать все. Метатель аккуратно, по одному, взял ножи у Гочи и снова положил перед собой на маленький столик. Пацана не прогнал. А тот следил за каждым движением артиста – как он брал ножи в руку, как делал замах, как бросал. Потом мчался к забору, вытаскивал ножи и мчался обратно. Гастроли подходили к концу, когда случилось непредвиденное, – Гоча не смог отыскать один из четырех брошенных ножей. Искали вдвоем с «Лазером», искала вся труппа, – нож как в воду канул. Вечером огорченный метатель обнял перед отъездом мальчишку: «Гоча, найдешь – храни до следующих гастролей – вернешь. И тренируйся…»

На следующий день Гоча вернулся к забору – он четко видел, что нож не вылетел за пределы забора. Отметил десятиметровую зону поиска и начал прощупывать доску за доской. После третьего пролета он нашел! Нож! Тот самый! От удара нож развернулся и боком вошел в щель между досками. Гоча нес его домой под рубашкой, и сердце колотилось, словно перепуганный птенец в клетке.

Нож стал главным богатством Гочи. Каждый вечер он ходил к забору и учился метать нож, повторяя приемы «Мистера Лазера» – сверху, снизу, с ладони. При броске освоил правильный хват за лезвие или за рукоять.

А однажды у Гочи появилась любовь – Софико! Они всегда шли домой вместе из школы. Софико жила в большом двухэтажном доме, почти в центре, и Гоча был рад, что она не видела халупу, в которой они с матерью жили.

Как-то вечером за Гочей забежал приятель – всех пацанов села собирал Андроник, которого одни звали бандитом, другие – бизнесменом. У белого «Мерседеса» Андроник раздавал пацанам отступные – по сто баксов – чтоб не ухаживали за Софико и сообщали ему, если какой-нибудь приезжий хмырь положит глаз на его даму. Гоча не хотел брать, но Андроник сощурил глаза и скривил рот – приятели зашикали и он, смяв купюру в кулаке, как ненужную бумажку, сунул ее в карман. На пустыре, полный злобы и отчаянья, прикнопил ассигнацию к доске и метал в нее нож, пока она не превратилась в бумажные лохмотья.

Через месяц белый «мерс» Андроника, в котором он вез Софико из тбилисского театра, бандиты расстреляли из автоматов с двух сторон. Шансов спастись не было ни у Андроника, ни у Софико. После похорон девушки жизнь для Гочи потеряла смысл, школу он навещал через день, уроки забросил. Жил, полный горя и отчаянья… Жизненным пространством для парня стал пустырь, где он метал и метал, и метал свою единственную драгоценность – нож «мистера Лазера».

Как-то вечером мать позвала Гочу к дядьке – Пойдем, попрощаемся!

– Что случилось? – всполошился Гоча.

– В Израиль уезжает, – вздохнула мать, – будет там теперь бизнесменничать.

– Но туда только евреи едут! – удивился Гоча

– А мы тоже евреи – по бабушке твоей. Ты что – не знал?

– Нет. А что – мы все можем ехать?

– Можем-то все, но что мне там делать – мыть полы? Так я могу это делать здесь. А язык мне не одолеть – не способная я к языкам. Пусть едут, кто сможет там пробиться. А я как-нибудь доживу здесь.

После прощанья с дядькой, у которого он узнал координаты Сохнута – агентства по репатриации, Гоча решил уехать. В Грузии после смерти Софико жить не хотелось.

Через полгода по программе «Наале» Гоча уже был в Израиле. Еще через полгода его забрали в армию, в артиллеристы, в «тутханим», а через три года он вышел из армии высоким статным парнем. Девушку не завел – никак не могло время вытравить из памяти Софико. Снимал квартирку на окраине Тель-Авива, работал охранником, «шомером» в школе, – после армии молодых парней брали на эту работу без проблем и достаточно охотно.

Брел как-то мимо блошиного рынка, что был возле старой автобусной остановки, скользя полусонным взглядом по рядам, где было все – от медали «За отвагу» до валенок. И вдруг как током ударило, – увидел на тряпице три ножа «мистера Лазера».

Ну не мог он ошибиться – то же самое перечеркнутое английское «S» на рукояти.

Гоча поднял взгляд на продавца – и узнал в старушке жену «мистера Лазера», продававшую в кассе цирка билеты. Боже мой, как старит людей жизнь…

– Вы меня помните? Я – Гоча, из Грузии! – закричал Гоча. Старушка отрицательно покачала головой.

– А где мистер «Лазер»? Как живет?

– Какой Лазер? А, это ты про Лазаря – помер он. Уже месяц как нет его. На похороны деньги получила, а на жизнь пособия не хватает. Вот распродаю его вещи, никому это теперь не надо.

– Почем ножи?

– Пятьдесят шекелей за нож. Наверное, недорого?

– Нормально, – Гоча достал двухсотенную бумажку, подумал о сдаче, вспомнил об утерянном «мистером Лазером» ноже в далеком детстве, доставшемся бесплатно, – вот вам за все. Сдачи не надо.

– Спасибо-спасибо, – благодарно закивала старушка. – Возьми вот чехлы под ножи, они старые, может, пригодятся тебе.

Чехлы были связаны между собой кожаными шнурками, и эта конструкция, висящая на шее, располагала ножи вдоль тела слева и справа. Пара – по бокам, пара – на уровне бедер.

Дома, примерив чехлы на себя, Гоча убедился, что в самом деле Лазарь придумал толковую штуку – ножи легко вынимались и при ходьбе не мешали движению.

Перед сном Гоча протер ножи и сложил их крестом – острием к острию, и когда они соединились, словно голубая искра проскочила между ними. Братья-ножи встретились.

Жизнь потекла своим чередом. На работу иногда Гоча надевал чехлы, чтобы после смены на пустырьке за школой тренироваться на щите, специально сколоченном из брошенных досок.

А в этот день у Гочи был выходной. В планах было записаться на курсы психотеста: хочешь – не хочешь, учиться надо, быть всю жизнь сторожем, – это не дело. Но в десять позвонил сменщик Дани, просил подменить – жена родила первенца, какая тут к черту работа, когда такая радость.

Автобус ждать долго не пришлось – через полчаса уже был на месте. Издали увидел – ворота у будки нараспашку, что не полагалось по инструкции. Гоча напрягся. Подбежал к будке, рванул дверь и увидел мертвого Дани, держащегося за живот, из которого торчал нож. Гоча все понял – террористы в школе. План созрел мгновенно – проникнуть в школу незаметно можно было только через дверь на крыше – с последнего этажа был вход в школу. Он знал место, где школьники залезали на крышу за залетевшим туда футбольным мячом. Через минуту он пытался открыть дверь на крыше – она не поддавалась. Вдруг Гоча услышал голоса и спрятался за угол – дверь открывалась изнутри. Первым вышел завхоз Меир, за ним следом – бандит. Он оценивал обстановку, держа Меира под прицелом. Гоча сжал рукоять ножа, и когда террорист остановился у угла, левой рукой зажал бандиту рот, а правой ударил в сердце. Плавно опустил убитого на крышу, шагнул к завхозу. Того трясло.

– Меир, сколько их?

– Не знаю, – завхоз не мог придти в себя

– Меир, это важно, надо их убрать по одному, а то они взорвут всю школу вместе с детьми.

– Пять или четыре, – очнулся Меир. – Точнее, пять.

– Меир, ты шел с этой тварью, вспомни, где они стоят? – тормошил Гоча завхоза. Тут же дети…

– На втором этаже в коридоре и на первом…

– Пошли…

В голове вдруг высветился полный план действий.

Гоча вернулся, стащил куфию с убитого бандита и надел на голову.

– Надо замаскироваться, – подмигнул он трясущемуся Меиру. – Пошли!

На втором этаже выглянул из-за колонны – террорист стоял спиной.

Шаг вперед – нож просвистел по воздуху мгновенно – бандит только и успел повернуть голову.

Главное – не поднимать шум. Вложил в руку третий нож и спустился на последний этаж. Выглядывать было опасно. Надо действовать неожиданно.

В два прыжка пересек коридор и из-за противоположного угла метнул нож в бегущего к нему бандита. Тот упал с ножом в горле возле угла, где стоял Гоча.

Выхватив автомат, зигзагами побежал к учительской и столкнулся с главарем банды – невысокого роста парнем. На бегу просто сшиб его с ног, и тот, пролетев несколько метров, ударился головой об металлические входные ворота в школу. Удар ногой для страховки – и лежащий затих.

Из учительской выскочил перепуганный директор школы с бледным лицом.

«Скажите учителям, чтобы шли по классам, – скомандовал Гоча, – успокойте детей. Их надо организованно вывести из школы. А я открою ворота. Надо сказать, чтобы сняли оцепление и успокоили родителей. Представляю, что там творится за оцеплением с родителями детей».

Гоча отодвинул запор и начал открывать ворота.

Снайпер с балкона соседнего дома увидел террориста в куфие, открывающего ворота, видимо, с намерением улизнуть, прицелился, остановил дыхание перед выстрелом и плавно нажал на курок.