Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2013

Ташкент сегодня

Кирилл Ковальджи

С улыбкой и без улыбки

1.

Сентябрь 1968 года. Конференция писателей Азии и Африки в Ташкенте. Мне, тогдашнему консультанту аппарата правления СП СССР, предложили поработать в пресс-бюро этой конференции. Я согласился. Как на зло, накануне отъезда над левой ягодицей у меня выскочил чирей. В самолете я летел боком – нарыв быстро созревал. Потому первым делом после устройства в гостинице я отправился в поликлинику, благо она была неподалеку, через площадь. Меня со значком московской прессы пропустили без очереди. Веселый узбекский хирург тут же уложил меня на стол лицом вниз, сделал обезболивающий укол, подождал сколько положено и вскрыл чирей.

И тут зазвонил телефон. От моего врача срочно требовали какие-то сведения, справки. Я покорно лежал ничком и ждал. Что-то противно текло по боку. Минут через десять мой врач закончил препираться по телефону, подошел ко мне и лихо сделал еще один надрез. В это время распахнулась дверь, и кто-то недоуменно спросил:

– А где зубной?

– Какой зубной? Человек на столе! Без штанов лежит.

– Да. А зубной где?..

– Ты что – совсем?

– Я с острой болью!

Они перешли на узбекский, бурно выясняя отношения. Тут уж я не выдержал:

– Доктор, дорогой, у меня анестезия проходит!

Хирург всплеснул руками, подскочил ко мне, быстро закончил дело, заклеил мне половину задницы и отпустил восвояси.

Поковылял я грустно к своей гостинице. Вдруг вижу у самых ног сложенную вчетверо пятерку, по тем временам – деньги. А я нагнуться не могу. Оглянулся, увидел мальчишку лет семи, подозвал – давай, мол, хватай, это тебе! Тот сграбастал пятерку и отбежал с благодарным визгом.

Я доплелся до своего номера и лег. Однако через некоторое время, извиняюсь, мне захотелось в туалет. И тут – о, ужас! – снять штаны невозможно – приклеились! Пришлось осторожно отмачивать бок горячей водой…

На другой день после работы в пресс-бюро я заторопился на перевязку. Спустился вниз, где у парапета стояла прикрепленная к нам машина, говорю водителю:

– Привет, дорогой. Подкинь меня в поликлинику!

Но неожиданно услышал в ответ:

– Я тебя не знаю, ты меня не знаешь.

Оказалось, я забыл нацепить значок Пресс-бюро. Пришлось отчеканить:

– Тебя завтра никто знать не будет! Видел откуда я вышел?

Узбек вскинул брови, посмотрел в небо, подумал и произнес:

– Так бы и сказал. Садись…

2.

Пишу теперь, через много-много лет. Сама конференция напрочь забылась, потому я не зря начал с юмористической сценки – она-то осталась в памяти! Да еще Евтушенко в связи с Чехословакией. Я и мои коллеги были глубоко травмированы тем, что случилось, но еще обманывали себя тем, что возвращение Дубчека домой означает некий компромисс…

Вечером я и еще кто-то (не помню кто) гуляли по пустынным улицам Ташкента с Евтушенко. Он прочитал стихотворение «Танки идут по Праге, танки идут по правде… И по сидящим в танках»

Я восхищался им. Потом он рассказал, что в Штатах встречался с Робертом Кеннеди, тот завел его в ванную, включил воду и под шипение кранов сообщил ему, что это ЦРУ по сговору с КГБ сдали Синявского и Даниэля. (Не помню, за какую взаимную услугу со стороны наших «органов».)

3.

Но было еще одно личное событие, которое я ждал с волнением, и которое оказалось не таким уж значительным.

Это лирическая предыстория встречи с Ташкентом.

У меня была трогательная любовь с одноклассницей, которая тоже писала стихи. Она приехала в наш бессарабский городок из Ташкента, много о нем рассказывала и – увы! – вскоре вернулась с родителями туда. Мы переписывались, я мечтал приехать в Ташкент, откладывал рубли, которые мне мама давала каждый день на бутерброды в школьном буфете. Я прятал деньги среди страниц Энциклопедии.

Через несколько месяцев однажды, придя домой, увидел на столе две новых сорочки. Мама сказала: – Я нашла у тебя в книге деньги, мы с папой решили купить тебе рубашки (этот эпизод я использовал в своих «Лиманских историях»)…

Но через три года она, моя первая, приехала летом с мачехой в Одессу, ясное дело – я туда полетел, как на крыльях. Но она оказалась уже замужем. И вообще с немалым любовным опытом. Весьма не простым, драматическим, я готов был ее «спасать», но мой друг успел между делом воспользоваться ею в Одессе, что меня сразу отрезвило. Я тогда написал:

Но встретился. Через двадцать лет. Сумел сообщить ей, она жила неподалеку, в Капламбеке (это рядом с Ташкентом, но уже в Казахстане). Я отправился туда. У остановки автобуса меня встретила ее дочь. Муж был в командировке. Забылись подробности, помню только, что я ее, в сущности, не узнал. Взрослая женщина, какая-то погасшая, приземленная. Прошлое давно перегорело, общение было теплым, но явно поверхностным, не задевающим ни души, ни тела.

Самое интересное были мои письма. По моей просьбе она достала их из «тайника» между спинкой пианино и стеной. И пока она на кухне готовила для меня угощение, я с превеликим любопытством выборочно читал собственные строки. Получилось, что я встретился не с ней теперешней, а с собой – тогдашним…

Еще помню, что смеркалось, когда мы вышли в степь погулять. Говорили о том, о сем, и вдруг она ни с того ни с сего сказала:

– Стара я для тебя…

Хотя в ту пору ей еще сорока не было…