Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2009

Александр Зорин

Тлинкитская война

Разгром артели Алексея Батурина

Когда Алексей Батурин и его спутники, забрав заготовленное В.Кочесовым мясо, готовились уже возвращаться назад, некий «приехавший в сильную погоду в бату ситхинский обитатель» сообщил им, что на крепость готовится нападение. Однако предостережению не придали значения и, проведя на Сиучьем Камне неделю, промышленные отправились в обратный путь.

Уже достигнув Гаванского мыса (17 июня), они заметили какого-то человека, махавшего им с берега руками. Это оказался один из кадьякцев, «Килюдинского жила обитатель», отставший по болезни от партии Урбанова и чудом избежавший гибели при захвате крепости тлинкитами. Едва он успел в двух словах сообщить им о «вчерашнем нещастии», как сзади, из-за гряды мелких островков вылетела стая боевых тлинкитских батов. Поднялась суматоха. Кочесов пересел в байдару под парусом и, выбрасывая по пути груз для облегчения лодки, пересек Гаванскую бухту. Индейцы преследовали беглецов, осыпая их пулями. Наконец байдара ткнулась носом в берег у подножия крутого утеса и все, сидевшие в ней, бросились бежать, настигаемые тлинкитами, которые «безпрестанно по ним стреляли из ружей».

Приложив отчаянные усилия, Батурин и с ним пятеро алеутов сумели взобраться по почти отвесному склону на вершину утеса и там рассыпались по лесу. Прочие, во главе с Кочесовым, прижатые к скале, яростно отстреливались. Тлинкиты питали особую ненависть к Василию Кочесову, знаменитому охотнику, который был известен среди индейцев и русских, как непревзойдённо меткий стрелок. Тлинкиты называли его Гидак (Gidak), что происходит, вероятно, от тлинкитского прозвания алеутов, чья кровь текла в жилах Кочесова — giyak-kwaan. Схватка с ним превратилась в яркую страницу индейского эпоса.

«Они бежали в сторону моря на своем каяке. Они гребли, а тлинкиты заходили на них справа… Увидев шторм, идущий из океана, они повернули. Они вышли на берег между бухтой, что ныне называется Катлиановой и той, что называется Наквасинской. Здесь был маленький утес, который ныне мы называем Гидак Гилк’и, Утес Гидака. Тлинкиты высадились у Гидак Гилк’и со стороны Наквасинской бухты, а сам Гидак — со стороны Катлиановой. Вначале один киксади пытался застрелить Гидака и высунул голову. Гидак выстрелил и убил его. Он был стрелок, известный своей меткостью. Он стрелял очень быстро, словно инстинктивно, и у тлинкитов не было шанса попасть в него» — повествует Э. Джонсон.

Все тлинкитские сказители единогласно описывают упорную перестрелку с Гидаком, во время которой индейцы понесли тяжелые потери. По версии С. Хопкинс в бою погибло пятеро тлинкитов, «все знатного происхождения». Гидаку помогал его спутник с искалеченной рукой, который умел очень быстро перезаряжать ружье. Наконец, индейцам удалось перехитрить стрелка — выставляя из-за укрытия свои шляпы, они вынудили его впустую растратить патроны и только тогда смогли захватить его в плен.

Израненные Василий Кочесов и Алексей Евглевский были взяты в плен, но скоро позавидовали своим погибшим товарищам: торжествующие победители предали их пыткам.

Заполучив, наконец, ненавистного «стрельца» в свои руки, они постарались сделать его смерть, как и смерть его товарища, как можно более мучительной. По словам К.Т. Хлебникова, «варвары не вдруг, но повременно отрезывали у них нос, уши и другие члены их тела, набивали ими рот, и злобно насмехались над терзаниями страдальцев. Кочесов... не мог долго переносить боли и был счастлив прекращением жизни, но несчастный Еглевский более суток томился в ужаснейших мучениях».

Шлемы воинов-тлинкитов

Индейские предания также живописуют предсмертные мучения пленников, хотя и расходятся между собой в подробностях их кончины. Салли Хопкинс сообщает, что Гидака просто пронзили с двух сторон копьями около погребального костра погибших воинов. Алекс Эндрюс говорит о том, что пленный Гидак пытался бежать, но его заколол копьем один старик, потерявший близких в сражении с русскими. После этого убитому отрубили голову, принесли ее к погребальному костру, и тут лично вождь Скаутлелт выбил глаза погибшему охотнику выстрелами из его собственного ружья. Эндрю Джонсон описывает более мучительную смерть: Гидака и его помощника раздели донага, повесили за ноги, а тлинкитские дети стали стрелять в них их своих маленьких луков, изготовленных из ветвей хэмлока острыми сосновыми стрелами. «Они [тлинкиты] сказали малым детям, чтобы они соревновались между собой, стремясь попасть в глаза этих людей, потому что алеуты были очень жестоки с теми, кто некогда помогал им и заботился о них… Один маленький мальчик попал в Гидака и выбил ему глаз, и слизь стала стекать ему на волосы. Они больше не стреляли, потому что устали… Их лица были утыканы этими маленькими жалящими стрелами… Их тела бросили в море».

Успевшие бежать были более удачливы. Алитацкий толмач скрывался в лесу еще четыре дня, питаясь травой и кореньями. Он видел, как в залив вошло двухмачтовое судно, буксируемое двумя байдарами. Решив, что это пришла компанейская «Екатерина», он спустился к берегу и искал лодку, чтобы добраться до судна, но неудачно. Впустую ушло два дня. До слуха кадьякца доносилась пушечная пальба. Его подобрали катмайцы из Якутатской партии Кускова. Алексей Батурин же вместе с одним из алеутов семь дней скитался по дебрям. Они тоже видели подошедшее судно, но были более удачливы — их подобрала присланная с корабля шлюпка. А килюдинский алеут, пытавшийся предостеречь артель Батурина, в тот же день повстречал в лесу Абросима Плотникова

Резня

План Тануха строился на том, что он сам и его люди имели свободный доступ в крепость и визиты их не вызывали подозрений у русских. Танух считался другом начальника крепости, который, согласно легенде, даже подарил ему шпагу-трость. В индейских преданиях этот начальник («русский король») именуется «Станисласом» или «Шавнистой». Кто реально скрывается под этим именем, сказать трудно. Николай Мухин, которого И.А. Кусков именовал в своем письме «начальствующим», к этому времени уже, вероятно, был смещен со своего поста (по крайней мере, известно, что Н.И. Мухин был жив еще в 1820 г., когда, обремененный семьей и долгами исполнял на Кадьяке обязанности лекаря).

Для осуществления замысла Тануха тлухеди выбрали день 20 августа 1805 года, когда большинство обитателей крепости отправлялись на рыбную ловлю. Согласно заранее разработанному плану, как говорится в преданиях, Танух должен был проникнуть в крепость, убить «Шавнисту», а затем подать сигнал своим людям, один из которых к тому времени должен был убить сторожа у ворот и тем самым открыть дорогу воинам. Покончить с караульным — человеком слабосильным — вызвался мальчик-куашккуан Духданеку, который был «неистово храбр, безрассудно отважен».

Поутру Духданеку подошел к воротам с ковшиком морошки в руках. «Я собрал для тебя ягод», — сказал он часовому. Сторож с благодарностью взял ягоды, а мальчик вслед за тем попросил у него топор: «Я пойду в лес наколоть дров для тебя». В предложении услужливого парнишки не было ничего подозрительного или необычного. Сторож протянул топор юному куашккуану и тотчас рухнул с разрубленным черепом.

Несколько раньше этого Танух вошел к начальнику крепости и в ходе беседы попросил у него табаку. «Шавниста» угостил его из своей табакерки, которую затем вновь убрал в левый нагрудный карман. И тогда вождь тлухеди ударил его ножом в сердце. Клинок скользнул по металлу табакерки, оставив глубокую вмятину, начальник вскрикнул и между собеседниками завязалась смертельная борьба. Безоружному русскому почти удалось вырвать кинжал из рук противника, но Танух все же оказался сильнее. Прикончив «Шавнисту», он подал условленный сигнал и тогда «каждый индеец убил своего человека» — так лаконично описывает легенда последовавшую резню.

Покончив с теми, кто в этот день оставался в селении, индейцы подстерегли возвращавшихся рыболовов. «Когда рыбаки вернулись, то они не могли войти все одновременно [Путь к крепости пролегал по узким и извилистым проливам в лагунах Анкау. — Прим. авт.]. Они шли лодка за лодкой, как всегда. Когда лодка причаливала, Танух и его люди, как обычно, выходили на помощь. Они прыгали в лодку и убивали всех ножами. Так они убили всех».