Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2009

Петр Кропоткин и его жена Софья Рабинович в Дмитрове

Александр Прянлич

Последние годы Петра Кропоткина

Кропоткину предложил пожить летом в своем дмитровском доме граф М.А.Олсуфьев, дальний родственник и хороший знакомый Л.Н.Толстого. Вскоре Кропоткины купили дом Олсуфьева, и Петр Алексеевич прожил в нем два с половиной года, вплоть до своей смерти, а его жена проводила там лето до 1941года и сохраняла обстановку неизменной.

Почему один из наиболее уважаемых деятелей русского революционного движения уехал подальше от Петербурга и Москвы, где происходили главные события пролетарской революции?

Обычно это объясняли тем, что в Москве было «небезопасно и голодно», дома, в которых проживал Кропоткин, у хозяев реквизировали, а у известного философа князя Е.Н.Трубецкого, где жил до отъезда в Дмитров Петр Алексеевич, отсутствовали условия для спокойной работы. Возможно, это так, но, скорее всего – только часть правды.

События уже первых месяцев после октябрьского переворота заставили Петра Алексеевича дистанцироваться от «пролетарской» революции.

Не случайны слова Кропоткина, сказанные в кругу близких ему людей, дмитровских кооператоров: «Каждые 120, 125 лет в Европе происходят революционные перевороты. Все они сопровождаются чрезвычайно тяжелыми потрясениями народной жизни, но, вследствие этих потрясений, революции приносят с собой и нечто положительное.

…Правда, переживать такую революцию, какую переживаем мы теперь, очень тяжело; но мы не властны изменить хода событий».

И все же Кропоткин пытался сделать это. Он неоднократно писал из Дмитрова Ленину, по крайней мере, дважды с ним встречался. Речь шла о недопустимости красного террора и о необходимости развития кооперации.

Небольшой деревянный дом, где поселились Кропоткины, стоял в саду. Чтобы попасть в него, надо было пройти через стеклянную террасу в крошечную темную переднюю, соединявшуюся с небольшой уютной столовой, а затем в кабинет хозяина с одним окном. В кабинете было тесно от мебели и книг: они лежали на столах, стульях, подоконнике, рояле. Здесь Петр Алексеевич работал и спал. Условия жизни в доме были скромные, обстановка говорила о неприхотливости хозяина.

«Хотя продовольствия не хватало, получив один или два раза кремлевский паек, Кропоткин отказался от него. В 1920 году он стал получать литературный паек, но и этим тяготился».

От Олсуфьева Кропоткиным достался приусадебный участок и корова. «Мы тоже выжили – прожили тяжелую зиму и готовимся к новой зиме, еще более трудной, чем предыдущая… Нам отвели здесь кусок луга для покоса… Софья Григорьевна убрала его во время… Овощами нам удалось себя обеспечить. Софья Григорьевна, несмотря на то, что ей 64 года… сама обработала довольно большой огород», – писал Кропоткин П.А.Горбунову из Дмитрова. Конечно, усилия любимой и любящей жены, взявшей на себя основной груз повседневных забот, облегчали быт, но справиться со всеми хозяйственными проблемами не могла и она. Не всегда хватало дров, и температура зимой в доме опускалась до 10 градусов.

По выходным и праздникам навещала переехавшая в Москву из Петрограда, где посвятил ей одно из последних своих стихотворений Александр Блок, единственная дочь Сашенька, изредка гостили друзья и единомышленники. Но кроме бытовой стороны жизни, у Петра Алексеевича была и другая, видимая только близким.

Теоретик и романтик революции, Кропоткин страдал от отсутствия душевного спокойствия, не мог просто переживать «тайфун», тем более, как писал сам, «внес свою долю» в неуправляемую стихию, в тот поток, который все ломает, в «бешеном остервенении истребляет людей».

Помимо этого, он нередко с горечью говорил, что в Дмитрове он чувствует себя гораздо более оторванным от мира, чем во французской тюрьме Клерво.

Петр Алексеевич искал выход из этого «трагического испытания».

Слова «построительный», «строить» Кропоткин употреблял в эти последние годы своей жизни особенно часто. Идея созидания помогала превозмогать трудности, старость, надвигающиеся болезни. Ею, видимо, можно объяснить его стремление дописать «Этику», помочь всем «построителям»: дмитровским кооператорам, учителям и, наконец, музею.

О необходимости создания в Дмитрове музея впервые было сказано на съезде земских учителей осенью 1916 года.

«С работой музея Петр Алексеевич познакомился очень скоро, после своего переезда в Дмитров», – пишет в своих воспоминаниях заведующая музеем, затем известный ученый-музеевед Анна Дмитриевна Шаховская.

Петр Алексеевич не только горячо относился к нашей работе, но и сам принимал в ней живое участие. На заседаниях комиссии по изучению болот, созданной в первый год работы музея, Кропоткин выступал дважды с докладом «Ледниковый и озерный периоды». Сам проводя метеорологические наблюдения, Кропоткин помог создать метеостанцию при музее.

Дважды выступал он на съездах учителей Дмитровского уезда с докладами «О музее Дмитровского края» и «Образовательное значение местных музеев». Мысли Кропоткина, прозвучавшие в этих выступлениях, в частности, о воспитании любви к Родине большой через познание Родины малой, о необходимости охраны памятников старины указали направления деятельности местному учительству и работникам музея на много лет вперед. При этом он пророчески предсказал неспособность большевиков, задушивших народную инициативу, к строительству новых форм жизни, долговременную реакцию и тоталитаризм. В стране диктатуры пролетариата один из идеологов социалистической революции призывал к толерантности, сотрудничеству классов, развитию самоуправления.

В январе 1921 года к болезням, мучившим почти 80-летнего Кропоткина, прибавилось еще воспаление легких.

8 февраля 1921 года П.А.Кропоткина не стало. Его похоронили в Москве на Новодевичьем кладбище при огромном стечении народа.

Дом Кропоткина почти семьдесят лет занимали разные учреждения, его обстановка была почти полностью утрачена. Сейчас, через восемнадцать лет после того, как было принято решение открыть единственный в мире музей Кропоткина в центре подмосковного туризма – Дмитрове, реконструкция его здания заканчивается.

Остается совсем «немного»: сделать музей научным центром по изучению жизни и наследия крупнейшего анархиста-гуманиста.

Это дело специалистов. Будем надеяться, что судьба дома Кропоткина будет вручена людям не случайным, знатокам жизни и творчества мыслителя.