Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2007

Евгений Бень

Одолевая годы

Мне случилось познакомиться с Юрием Николаевичем Александровым в 1988-м году через несколько месяцев после основания журнала «Наше наследие», где я работал с первого дня. Помню, как в кабинет вошел новый ведущий научный редактор — подтянутый спортивный крепкий человек на вид лет 45-ти и рассказал, что его разжаловали из заведующего редакцией издательства «Московский рабочий»… «за старость». Ю.Н. Александров и тогда, и сейчас и внешне, и внутренне был моложе своего физического возраста едва ли не на четверть века.

Где бы ни трудился Юрий Николаевич, на протяжении долгих десятилетий он независимо от всех на свете штатных расписаний занимал и занимает должность главного москвоведа российского пространства. Александров — автор двадцати двух книг по истории, архитектуре, топонимике столицы. С журналом «Наше наследие» тесно сотрудничает и сегодня. Наша газета тоже неоднократно публиковала его очерки.

Последняя книга «Я с Москвою повенчан…» (М., «Северный паломник», 2007) — рассказ человека, идущего по своему многотрудному и яркому пути рука об руку с любимым городом. Любовь Ю.Н. Александрова к Москве — это бесконечное ее познание, это проникновение в себя, в своих близких, во все вокруг через Москву.

За его плечами остались фронт и фашистские концлагеря, штрафбат и сталинские тюрьмы, бесконечная борьба за увековечивание памяти о родном городе в печатных изданиях.

По своему характеру Александров всегда стремится идти вровень с эпохой, а во взгляде на Москву в чем-то опережать время. Поэтому мы представляем его книгу воспоминаний ее завершающей главой, обращенной к современному мегаполису.

Юрий Александров

О нашем времени судить не нам

Ушло в прошлое представление о Москве как о радушной и хлебосольной. На долю столицы и раньше выпадало немало суровых испытаний. Я видел Москву 20-х и 30-х годов прошлого века, когда москвичи жили в скудости, изолированные от всего мира. В то время Москва была столицей Третьего Коммунистического интернационала, еще хранившая следы Третьего Рима, фанатично выкорчевываемые «новаторами». Я помню ее послевоенную, суровую, жизнь которой была сопряжена с лишениями, острым дефицитом всего, постоянными очередями и пустыми прилавками.

На наших глазах Москва превратилась в «город контрастов»: с одной стороны — блеск зеркальных витрин роскошных магазинов и модных бутиков, шикарных ресторанов и уютных кафе, предлагающих меню на любой вкус, с другой — удручающее количество нищих и беспризорников. Москва стала русским Лас-Вегасом. На каждом углу казино и игорные дома. Между этим городом роскоши и купеческого размаха и Москвой трудовой, интеллигентной, городом науки и культуры пролегла граница, переход через которую определяется толщиной вашего кошелька. Граница эта повсюду — на соседней улице и на окраине города.

Жилой комплекс “Алые паруса”

Я всегда ненавидел границы, всяческие посты и заставы, шлагбаумы и колючую проволоку, по объему производства которой, как говорят, советская России занимала первое место в мире. 40 лет я был невыездным. Моя жажда познания мира ограничивалась родной страной, хотя я и пересекал ее с запада на восток и с севера на юг. И только с началом 80-х годов «железный занавес» для меня стал постепенно подниматься. Сначала я получил возможность увидеть Варшаву, с ее восстановленным Старым Мястом — символом окончательной победы над фашизмом, и Краков, красавец Будапешт и Бухарест, любимую Злату Прагу и братскую Софию.

И, наконец, незабываемый 1988 год, когда для меня пала «западная граница». Я увидел «вечный» Рим, Флоренцию и Венецию, а затем в мою коллекцию городов вошли Париж и Лондон, колыбель европейской цивилизации — Афины, Мадрид и Барселона, хранящие неповторимые творения Гауди, Стамбул (а для меня Константинополь с его Софией — Второй Рим), Стокгольм и Копенгаген, Нью-Йорк и Вашингтон.

И каждый раз образы этих, столь различных городов я проецировал на Москву, понимание которой становилось все более глубоким. И на этом контрасте я сделал очень важный для меня вывод: Москва ни в чем не уступает самым прославленным столицам мира.

Историю столицы я воспринимаю через архитектуру, которую изучал в течение многих лет. По существу, к началу XXI века в недрах старой Москвы возник совсем новый город, в котором, на фоне глобальных технологических достижений, соседствуют традиции и авангард.

В последнее время архитектура получила невиданную ранее свободу. Впервые с начала XX века стало возможным существование различных взглядов и направлений. Архитектура стала практически свободной от контроля государства.

Однако свобода творчества таит в себе и большую опасность, о чем свидетельствует картина новейшего московского градостроительства. С одной стороны — пресечение унылого серого утилитаризма, отход от типовых проектов, продиктованных социальным заказом, с другой — демонстрация невзыскательного, банального вкуса, доморощенного стиля, подчас чудовищная «тортовая» гипертрофия форм, во многом определяемая вкусом заказчика.

Торговый дом “Наутилус”

В массовой застройке города продолжается традиционное копирование проектов, публикуемых западными архитектурными журналами, что порождает эпигонство и провинциализм наших, казалось бы, самых передовых и дерзновенных проектов.

Москва заметно «подросла». Резко изменился и ее многопрофильный силуэт. Многоэтажность, диктуемая, прежде всего, экономическими причинами, стала приметным явлением наших дней. Среди особенно ярких и весьма спорных сооружений последнего времени можно назвать: Торговый дом «Наутилус» на Лубянской площади, стеклянную призму «Макдональдса» на Тверской, гигантский кристалл Газпрома, здание Бизнес-центра на юго-западе, стройную башню Инфобанка на проспекте Вернадского, административное здание и банк на Балчуге, элегантный «Дом тысячелетия» на Трубной улице, жилые дома в Кисловском переулке и целые жилые комплексы — «Золотые ключи», «Алые паруса» и, конечно, самое высокое сооружение Европы - «Триумф-палас» на окраине Ходынского поля.

Увлечение «русским» стилем с шатровым завершением построек, превращавшим их в гигантские карандаши, прошло, открыв дорогу постконструктивизму, с характерной для него геометрически четкой композицией и аскетизмом форм.

Триумф-палас

Тем не менее, с глубокой болью я вынужден признать, что в архитектуре новой Москвы, при всех ее достоинствах, в известной степени, происходит поглощение исторически сложившегося образа города, который является бесценным достоянием, мировой художественной сокровищницей.

К тому же, катастрофически нарастающая транспортная перегрузка в городе создает далеко не комфортные условия существования уникальных историко-архитектурных памятников столицы, хотя их статут охраняется законом.

Несмотря на современную архитектурную вакханалию и колоссальные утраты, Москва с ее уникальными историко-архитектурными памятниками, на мой взгляд, остается все же историческим городом. Поэтому для зодчих, проектирующих крупные современные сооружения, приоритетным должен стать так называемый «средовой подход» (в настоящее время больше декларируемый, чем реализуемый) — то есть более щадящий учет пространственного окружения новостройки, в особенности, если оно имеет историческое значение.

Будут ли наши потомки жить в городе, которым они смогут гордиться и где наряду с оригинальной современной архитектурой бережно сохранятся исторические памятники, или станут Иванами, не помнящими родства, — зависит от нас.