Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2007

Виктор Кузнецов

Белый халат доктора Чехова

А. П. Чехов. Портрет работы Н. П. Чехова (1884)

«…Выбрал медицинский факультет — не помню по каким соображениям, но в выборе потом не раскаялся… Не сомневаюсь, занятия медицинскими науками имели серьезное влияние на мою литературную деятельность; они значительно раздвинули область моих наблюдений, обогатили меня знаниями, истинную цену которых для меня, как для писателя, может понять только тот, кто сам врач… Что касается практической медицины, то еще студентом я работал в Воскресенской земской больнице близ Нового Иерусалима, у известного земского врача П. А. Архангельского, потом недолго был врачом в Звенигородской больнице. В холерные годы заведовал Мелиховским участком Серпуховского уезда».

В Воскресенской больнице Чехов практиковал и после получения диплома, посещая больных через день. Однажды участвовал во вскрытии убитого — прямо в поле, под дубом, ибо мужики умоляли не делать этого в деревне. Даже ведра не дали, чтобы набрать воду из пруда, зато украсть в соседнем селе не затруднились… Вскоре после этого лекарь Чехов с полмесяца замещал земского врача в Звенигороде, принимая за полдня по полусотне больных…

Через 50-70 лет после кончины доктора А. П. Чехова наши крупнейшие ученые-медики (среди них – терапевты И. А. Кассирский, Г. П. Шульцев, Р. А. Лурия, хирурги С. С. Юдин, Б. М. Шубин) подчеркнут его выдающуюся роль в развитии отечественной медицины. А всенародно любимый писатель К. Г. Паустовский произнесет мудрые и проникновенные слова: «Если бы Чехов не был врачом, то, возможно, он бы не создал такую острую, как скальпель, аналитическую и точную прозу».

Живя с начала 80-х годов в Москве, Антон Павлович совмещал литературу и медицину, на том и другом зарабатывая не слишком много. В марте 1886 года он получил письмо от Д. В. Григоровича, в котором старый писатель призвал молодого всецело отдаться литературе. Прервали врачебную практику Чехова не только загруженность писательством, но и тяжелый случай того же года: две его пациентки — мать и сестра художника Янова — умерли от тифа. Антон Павлович в сердцах снял со своих дверей докторскую табличку и, хотя некоторое время еще лечил больных, больше ее не прикреплял.

Тем не менее, и в последующие годы Чехов участвовал во врачебных съездах, слушал лекции о новых открытиях в медицине и в письмах к брату подписывался «брат и сестра Антоний и Медицина»… Посещая Петербург, где печатался в журнале «Осколки», пользовал больных из семей его сотрудников и писателя Дмитрия Григоровича…

В 1890 году Чехов совершил свою знаменитую поездку на Сахалин и провел там серьезные медико-социологические исследования. Работа над книгой об увиденном была завершена в следующем году.

Самый значительный период в медицинской карьере доктора Чехова начался в 1892 году с покупкой имения Мелихово. Это была еще частная практика. Но меньше чем через месяц его пригласили в санитарные врачи от земства по случаю надвигавшейся с юга холеры. Чехов стал бесплатно работать на большом участке с 25 деревнями, четырьмя фабриками и монастырем. И совсем не имел времени писать. Он объезжал села с просветительскими лекциями. И всегда, зная беспросветную темноту крестьянской массы, начинал их словами: «Бить, надеюсь, нас не будут…»

А еще доктор Чехов строил холерные бараки и принимал больных со всеми прочими недугами. Деньги на организацию санитарных пунктов земство не давало, и доктор выпрашивал их у богатых людей. Брал и «натуру» — известь, купорос. Фельдшера ему дали не сразу и весьма бестолкового… В то лето ему пришлось иметь дело с тифом, дифтеритом, скарлатиной… Эпидемия холеры остановилась в 30 верстах от него. Антон Павлович с тревогой ждал осени, когда участок официально намечалось закрыть: «Странно, что к зиме холера захватывает все больший район, — писал он 10 октября. — Я отпущу фельдшера, закрою барак и, если случится холера, буду изображать из себя нечто комическое». Плюс к этому заболел врач соседнего участка, и Чехову по долгу товарищества пришлось взять и его больных. Правда, земский врач имел право в тяжелой ситуации вызвать санитарный отряд из Москвы …

К счастью, холера до Мелихова не дошла. На ближайшем участке заболело 16 человек, четверо из них умерли. Малую смертность Чехов ставил в заслугу тамошнему врачу Петру Куркину, впоследствии известному демографу.

…В марте XII экстренный губернский съезд врачей Московского земства отметил большую работу доктора Чехова. А в июле опять вспыхнула холера — на этот раз в 20 верстах. А. С. Суворин, главный редактор «Нового времени», звал его в Питер, и Чехов ответил: «Можно бы удрать дня на 2-3, но фельдшерица моя жрет морфий и уже на три четверти отравлена — и не на кого мне бросить участок и больных». У Чехова вновь обошлось без холеры, но уже на исходе эпидемии, в октябре, от нее скончался Чайковский. «Известие поразило меня. Страшная тоска…» — телеграфирует Чехов брату композитора Модесту Ильичу.

Устав от напряжения и безденежья, мучимый развивающейся чахоткой, Чехов просил брата Александра выхлопотать ему место чиновника в медицинском департаменте. Служить он не намеревался — просто этот чин позволил бы получить паспорт и право проживания в Москве. Брат посодействовал, и вскоре Чехов подал в отставку, получив ее со словами «Холост. В походах и сражениях не был». Теперь он намеревался заняться исключительно литературой. И вслед за книгой «Остров Сахалин» вышли в свет принесшие Чехову заслуженную славу повести и рассказы «Дуэль», «Дом с мезонином», «Палата № 6», «Черный монах», «Скрипка Ротшильда»…

Мемориальный медицинский кабинет доктора Чехова в Мелихово

«Брошу даже медицину… — делился писатель своими намерениями. — Отдал уже ей дань в виде книги о Сахалине». Но занимался многим и о медицине не забывал. В январе 1897 года, во время первой всероссийской переписи населения, Чехова беспокоили слухи о чуме. Страшила не сама болезнь; и без нее смертность была велика, а то, что «…население истолкует перепись по-своему и начнет лупить врачей: отравляют-де лишних, чтобы господам больше земли было».

Участие в переписи, с хождением по избам («…с непривычки стукаюсь головой о притолоки, и как нарочно голова трещит адски — и мигрень, и инфлюэнца») подвигла Чехова на размышления о социальных аспектах медицины. Он скептически отзывался о городских больницах, откуда беднота выходила без одежды и вновь заболевала. Вместо нерегулярной благотворительности нескольких филантропов писатель предложил обложить налогом милосердия всех богачей: «Богатый москвич тратит сотни и тысячи на то, чтобы из меньшей братии создать побольше проституток, рабов, сифилитиков, алкоголиков — пусть же дает он хотя гривенники для лечения и облегчения страданий этой обобранной и развращенной им братии»...

Известно, что Антон Павлович пытался с медицинской точки зрения анализировать некоторые страницы знаменитых литературных произведений. И так говорил о смертельной ране главного героя «Войны и мира» Л. Н. Толстого: «…Если бы я был около князя Андрея, то я бы его вылечил. Странно читать, что рана князя, богатого человека, проводившего дни и ночи с доктором, пользовавшегося уходом Наташи и Сони, издавала трупный запах. Какая паршивая была тогда медицина!..».

Наш современник профессор Б. М. Шубин, известный хирург и литератор, имея в виду — так же, как и А. П. Чехов — не свои личные способности, а общий научный прогресс, так перефразировал слова любимого им писателя-коллеги: «Как слаба была старая медицина! Если бы я был рядом с Чеховым, я бы не дал ему умереть!»

…Последние годы Чехова проходили в отчаянной борьбе с чахоткой, от которой не спасали ни Ривьера, ни Крым. Покидая Мелихово, он еще мечтал заняться медициной: «Взял бы какое-нибудь место, но уже не хватает физической гибкости». В Ялте Чехов участвовал в постройке санатория для малоимущих, следил за здоровьем Льва Толстого и других живущих поблизости писателей, но очень скоро стал только пациентом. Уже перед самой кончиной, весной 1904 года, он написал из Ялты своему знакомому: «Если буду здоров, то в июле или августе поеду на Дальний Восток не корреспондентом, а врачом. Мне кажется, врач увидит больше, чем корреспондент».

Чехов скончался в тяжелых муках июльской ночью 1904 года на 45-ом году жизни. Поздним вечером он тихо сказал жене: «Умираю» и для вызванного ею врача Швёрера повторил по-немецки: «Ich sterbe». Врач велел дать умирающему бокал шампанского. И Антон Павлович, как вспоминала Ольга Леонардовна, улыбнулся своей удивительной улыбкой и со словами «Давно я не пил шампанского…» охотно осушил поданный ею бокал. Потом повернулся на левый бок и умолк навеки…

«Страшную тишину ночи, — вспоминала О. Л. Книппер-Чехова, — нарушала только, как вихрь, ворвавшаяся огромных размеров черная ночная бабочка, которая мучительно билась о горящие электрические лампочки и металась по комнате. …Среди тишины и духоты ночи со страшным шумом выскочила пробка из недопитой бутылки шампанского»…

Из «портфеля» журнала «Кольцо А»