Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2009

Евгений Бень

Час суесловия

«Школа злословия» на НТВ с Татьяной Толстой и Авдотьей Смирновой — передача, отличная от всех других на российском телевидении. Отличная как своей постановкой бытийных проблем, так и нерушимой связью с плотью и кровью культуры. 30 июня 2009 года гостем «ШЗ» был Юрий Фрейдин, представленный ведущими психиатром, литературоведом и душеприказчиком вдовы Осипа Мандельштама — Надежды Яковлевны.

После смерти Н.Я. Мандельштам в 1980 году по ее завещанию Фрейдин хранит архив Мандельштамов и участвует в подготовке изданий поэта. При этом с добровольно принятыми обязанностями хранителя архива и публикатора-источниковеда он справляется весьма достойно, чем вызывает несомненное уважение у людей сведущих.

В концовке «ШЗ» Юрий Фрейдин разъяснил, что своим участием в передаче стремился, чтобы Осипа и Надежду Мандельштамов больше читали и, как ему кажется, сегодня он выполнил свою задачу.

Специфика выступления г-на Фрейдина в «ШЗ» состояла в том, что он судил современников Мандельштамов будто бы от их имени в 2009 году, как, по его разумению, это делала Надежда Яковлевна тридцать, сорок и пятьдесят лет назад.

Весьма странно, когда Фрейдин позволяет себе на весь мир говорить о лермонтоведе Эмме Григорьевне Герштейн (1903-2002) — авторе книги «Новое о Мандельштаме» (1986), что в жизни та была «сексуально уязвлена» и страдала от карьерной нереализованности. Несомненно, Надежда Яковлевна Мандельштам судьбой выстрадала свой взгляд на современников, и ее взгляд не мог быть всегда лицеприятен. Но какое право имеет Юрий Фрейдин в столь бестактном тоне говорить об ушедшем в столетнем возрасте человеке из совсем уже иной эпохи? И сам г-н Фрейдин признался, что лично с Э.Г. Герштейн знаком не был, только однажды с ней говорил по телефону. При этом ему почему-то не понравилось, что Эмма Григорьевна просила у него фотографии брата Надежды Яковлевны — Евгения Хазина, в которого она была в молодости влюблена, и готова была в свою очередь дать Фрейдину фотографии других своих современников. «Это нехорошо ее характеризует», — безапелляционно заявил в тот вечер литературовед и медик, к тому же публично порассуждавший о психиатрическом диагнозе Мандельштама периода первого ареста и ссылки.

Увы, и чистое, и грязное белье Осипа ли Мандельштама, Надежды ли Мандельштам, Эммы ли Герштейн сегодня мало кому интересно. Похоже, Юрий Львович 30 июня перепутал их всех со звездами шоу-бизнеса. И никто, даже г-н Фрейдин, не имеет права говорить от имени давно ушедших из жизни замечательных людей о других ровесниках Серебряного века. Ведь никто из них не может с ним согласиться или его опровергнуть.

30 июня у духовно близкого Надежде Яковлевне человека была уникальная на сегодняшний день возможность напомнить миллионам о трагической судьбе и творчестве Мандельштамов. Юрий Фрейдин эту возможность использовал весьма своеобразно.

Скажу, что при этом я неизменно уважительно относился и отношусь к историку литературы и человеку — Эмме Григорьевне Герштейн, и к биографу Мандельштамов и человеку — Юрию Львовичу Фрейдину. Мне в качестве редактора случалось сотрудничать два десятка лет назад с ними обоими. И я не могу припомнить ни одного нелицеприятного высказывания Э.Г. Герштейн в адрес Фрейдина.

Может, упустил Юрий Львович из виду, что слышали его не десятки знатоков русской поэзии, а десятки миллионов зрителей НТВ.