Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2011

Фото Леонида Гомберга

Ицхак Коган

Преемственность

Ицхак Коган (справа) с родителями и братом Давидом

Еврейский дух, который я обрел в семье, обусловлен преемственностью поколений. С раннего детства я видел у своих родителей стремление бескомпромиссно служить В-вышнему, невзирая на все испытания, которые им пришлось вынести, чтобы оставаться религиозными евреями в Советском Союзе. Сегодня говорят, что это почти невозможно, а для нас это было совершенно естественно: невозможно предать деда, невозможно жить по-другому, невозможно смешаться с другими народами, – нужно идти вперед, продолжать и продолжать, чтобы, как говорится, «Ам Исраэль хай» – «Еврейский народ жил»!

Моя мама – пример особой несгибаемой стойкости. Работа у нее была непростая. Сначала ей сказали, наверно, со смехом, – если понравится, будешь работать! Никто не мог подумать, что молодая девушка сможет простоять на улице с утра до вечера на 20-30-градусном морозе. При своем юридическом образовании она продавала фрукты с лотка только ради того, чтобы в Субботу ей разрешали не выходить на работу, отдыхать в еврейские праздники, соблюдать традицию и вести еврейский дом. Она уходила из дома в шесть часов утра, папа тоже обычно уходил в это время. А после работы он иногда шел ей помогать – она возвращалась домой очень поздно… Зато в пятницу она могла уйти домой пораньше. Правда, в зимнее время, когда в Ленинграде свечи зажигали в 15.30, она не всегда успевала вовремя, и тогда еще до наступления Субботы она звонила тете Любе, которая жила с нами и говорила: «Зажги свечи и скажи благословения вместо меня, а я уж как-нибудь доберусь пешком до дома». Я даже не знаю, можно ли это назвать героизмом… Скорее, жертвенностью, которая была естественна.

Папа посвящал свой выходной тому, чтобы достать свежую курицу, которую еще должен был порезать шойхет, а потом предстояло ее ощипать, замочить и посолить, чтобы была мясная еда для своих детей и еще одной семьи, которой он обязался помогать в молодые годы. Наверное, мне это передалось с молоком матери – хотелось быть такими же, как они.

Мой папа Авраам родился в 1911 году.

Он рано стал сиротой: в пять лет остался без отца, а в восемь и без матери. В семье его отца, моего деда, было одиннадцать детей…

В двенадцать лет папа вынужден был пойти работать. А в четырнадцать, в 1925 году, он переехал в Ленинград и устроился на Приборостроительный завод имени А.А. Кулакова, где работал многие годы.

Завод им. Кулакова – предприятие оборонной промышленности. На нем изготовляли детали для кодирующих устройств, шифровальных машин. Специалистов такого уровня, как мой папа, было совсем немного. Поэтому его не отпускали на фронт… Однажды ему дали понять: все попытки вырваться бесполезны, никто с работы не отпустит, пока не вступишь в партию… А он и не собирался, но ради того, чтобы попасть на фронт, все же вступил. И, действительно, вскоре его отпустили. Но воевал он недолго, всего три-четыре месяца. Потом за ним пришла машина, и его вернули на завод: такие специалисты нужны были на производстве.

Там, на заводе, он и познакомился с мамой.

В 1937 году, в разгар террора, гулявшего по стране, в гости к моему деду приехал родственник. Увидев, что по Субботам дочь хозяина не ходит в школу, он воскликнул: «Иосиф! Двадцать лет советской власти! А Рива в школу не ходит! Да что из нее вырастет?!»

Что тут скажешь? Моя мама – та самая Рива, которая не ходила в школу по Субботам в 1937 году, – на самом деле победила советскую власть! Она пережила ленинградскую блокаду, мужественно перенесла потери дорогих людей… Но с детских лет она приглашала мне и моему младшему брату Давиду учителей, которые подпольно учили нас еврейской традиции. Когда она выходила замуж, ей пришлось отправиться в Москву, чтобы воспользоваться миквой, – в Ленинграде миква была закрыта.

Перед войной мама училась в юридическом институте в Ленинграде. Она отказалась от эвакуации, поскольку не хотела оставлять родственников. Все вместе они оказались в осажденном городе и пережили там блокаду. Кроме дедушкиной жены Хаи…

Судьба привела маму на работу в столовую на заводе имени Кулакова. В ее обязанности входило раздавать талоны на хлеб. Однако случилось страшное: однажды талоны у нее украли. В военное время дело могло обернуться расстрелом. Ее, конечно, сразу арестовали, но никто не верил, что эта девочка могла похитить чужие талоны! О происшедшем папа узнал совершенно случайно. Ему сказали, что забрали Риву, – талоны у нее, конечно, украли, но отвечать все равно придется ей. В ту пору они даже не были хорошо знакомы, просто иногда встречались в столовой, и девушка вызывала у папы симпатию. Он вернулся в цех и стал расспрашивать рабочих, в основном работавших вместе с ним мальчишек двенадцати-четырнадцати лет, – взрослые-то все были на фронте. Они признались: «Это Валя Сермус забрал талоны, мы видели, как он положил их в карман». Ему даже показали место, куда мальчик их спрятал. Папа не хотел выдавать парня, он просто вернул талоны, объяснив, что обнаружил их случайно, убирая станок. Так он спас маму. Они подружились. Правда, пока война не окончилась, они даже и не помышляли о женитьбе.

Когда сняли блокаду, линия обороны отступила от города и маму отправили рыть окопы в Ладейное поле, райцентр, расположенный примерно в 250-и километрах от Ленинграда. Папа решил ее навестить, но, зная, что она соблюдает еврейские традиции, решил посоветоваться с ее отцом, что бы такое передать из еды. Дедушка сказал, что впервые за время войны удалось достать кошерного мяса, и послал ей котлеты.

Когда гость сообщил, что привез мясные котлеты, мама, конечно, отказалась их принять. Но узнав, что их послал ее отец, – согласилась.

Несмотря на то, что этот день не значится в еврейском календаре, окончание войны 9 мая мы сегодня отмечаем как еврейский праздник.

После войны папа и мама решили пожениться. Мама понимала, что у папы нет еврейского религиозного образования, как хотел бы ее отец. Она решила, что жених должен поговорить с будущим тестем. Мой папа ей нравился своим мужественным характером. Кроме того, ей хотелось, чтобы ее муж был коэном.

Мой папа пришел к своему будущему тестю и сказал, что хочет жениться на Риве…

«У меня одна дочь, – ответил тот, – и я хочу, чтобы у нее была нормальная еврейская семья, в которой соблюдаются еврейские законы…»

«Все, чему вы меня научите, я буду исполнять», – ответил папа. С тех пор тесть стал его духовным наставником.