Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2012

Танхум Бусин

Когда бессильны палачи

Известно, что после прихода Советской власти религиозное просвещение и исполнение еврейских обрядов было запрещено большевиками из еврейской секции ЦК ВКП(б). Тех же, кто придерживался традиций, подвергали преследованиям, арестам, ссылкам, пыткам и даже приговаривали к расстрелу. Нужно было обладать немалой решимостью, чтобы сделать обрезание ребенку. Многие из тех, кто привыкли соблюдать Шабат и правила кашрута, из страха постепенно отказывались от соблюдения заповедей.

Многие раввины старались использовать любой случай, чтобы покинуть Россию. Шестой Любавичский Ребе, Йосеф Ицхок Шнеерсон (1880–1950), сын Пятого Любавичского Ребе Шолома Дов Бера, однажды сказал офицеру царской полиции: «Шнеерсоны не бегут!» В подтверждение своих слов он остался в стране и во времена жестоких религиозных гонений. Вопреки запретам Ребе Йосеф Ицхок Шнеерсон в 1920-е годы создал обширную сеть еврейских образовательных учреждений, готовящих раввинов, шойхетов, моэлей, сойферов, меламедов.

В Ростове вечером 19 Кислева 1923 года Ребе заключил союз с девятью самыми надежными учениками, которые поклялись хранить свою веру для евреев СССР даже ценой жизни. Миквы, хедеры, ешивы – сотни подпольных еврейских учреждений возникли под руководством Ребе по всей территории СССР, от Ленинграда до Ташкента. Преданные своему делу последователи Ребе неимоверными усилиями поддерживали огонь еврейства в сотнях городов страны.

Коммунисты отслеживали деятельность Ребе и его единомышленников. Миквы разрушали или заливали цементом, учителей ешив приговаривали к принудительным работам, а учеников ссылали в Сибирь. Но на их место приходили другие евреи, готовые пойти по стопам своих предшественников. Сотни религиозных евреев были расстреляны за годы советской власти, тысячи и тысячи закончили свои дни в сталинских лагерях.

После своего избавления 6-й Любавичский Ребе Йосеф Ицхок Шнеерсон говорил, что В-вышний преподал урок не только ему, но и всему еврейскому народу, чтобы показать, как человек, связанный с волей Б-га, может пройти через тяжелейшие испытания и выйти из них несломленным.

Арест Йосефа Ицхока Шнеерсона произошел после несостоявшегося ленинградского съезда раввинов, который должен был фактически поставить в зависимость от властей деятельность синагог. Разослав свои письма с обращением к самым уважаемым раввинам, Ребе не дал осуществиться этому безбожному плану. И власти, особенно евсекции, будто бы представлявшие еврейское население страны, не остались в долгу. Они решили избавиться от него. Ребе знал это и все равно продолжал свою деятельность. Первая попытка ареста в Москве в феврале 1927 года сорвалась буквально чудом…

Ребе Шнеерсон был предупрежден об аресте и о том, что к нему могут быть применены самые суровые меры воздействия. В Пурим катан он отправляется в синагогу ХаБаДа, которая в ту пору находилась неподалеку от Хоральной синагоги, на углу Маросейки и Спасоглинищевского переулка. В своем выступлении перед хасидами, зная, что в зале присутствуют сексоты, Ребе подчеркнул, что намерен и впредь продолжать свою религиозную работу. В дни перед арестом он говорил своим хасидам, что служение В-вышнему не бывает без жертвенности. В противном случае – это рутина. Р. Йосеф Ицхок сказал, что истинный путь хасида – когда он горит служением В-вышнему и зажигает этим служением окружающий мир.

После своего выступления в Москве он возвращается в Ленинград и, как и раньше, отдает все силы религиозной деятельности: восстанавливает закрытые ешивы, хедеры, по-прежнему финансирует изготовление микв.

В июне 1927 года его арестовывают: сотрудники Особого отдела Нахмансон и Лулов с подручными проводит у него обыск и увозят в «Шпалерку». В момент ареста Нахмансон солгал Ребе, что в тюрьме он будет иметь возможность надевать тфиллин, но в застенках гпушники отняли у р. Йосефа Ицхока тфиллин.

Когда чекисты пришли его арестовывать, молодой Менахем Мендл, будущий Седьмой Любавичский Ребе, жених дочери Йосефа Ицхока Шнеерсона, вечером шел к ним в гости. Увидев его в окно, его невеста Хая Мушка крикнула: «У нас гости!». Менахем Мендл все понял и немедленно сообщил в посольство Германии. А оттуда весть распространилась по всему миру.

«Шпалерка» – необычная тюрьма. Она находится внутри жилого массива. Мало кому удавалось покинуть эту тюрьму живым и невредимым. В ней было специальное подземелье, где людей расстреливали или пытали до смерти. Ребе Шнеерсон прошел все издевательства, в первый же день был сброшен с лестницы. Железный корсет, который он вынужден был носить из-за болезни позвоночника, впился в тело, и все три недели, которые он находился в «Шпалерке», рана кровоточила.

Ребе объявил голодовку, требуя, чтобы ему разрешили молиться, позволили пользоваться тфиллином. В итоге ему удалось добиться этого – он победил. Известна история, как во время допроса ему угрожали пистолетом. Мол, при помощи этой игрушки у многих развязываются языки. Но Ребе твердо отвечал, что «эта игрушка» страшна тем, у кого два бога и один мир, а у него – один Б-г и два мира.

Йосефа Ицхока Шнеерсона палачи приговорили к высшей мере наказания. Однако вмешательство международного еврейского сообщества, правительств США, Германии, Латвии, а также петиции, подписанные сотнями тысяч евреев СССР, помогли смягчить приговор, и Ребе был выпущен из «Шпалерки», а затем выдворен из Союза. Важную роль в его освобождении сыграли латышско-еврейский общественный деятель Мордехай Дубин и Екатерина Пешкова, первая жена Максима Горького, бывшая тогда главой бюро Общества помощи освобожденным политическим заключенным. Она стала проводником требований мировой общественности об освобождении Шестого Любавичского Ребе, адресованных советским властям. И добилась полного его освобождения не только из тюрьмы (это случилось 3 тамуза), но и из ссылки в Кострому, где он находился под бдительным надзором, закончившейся именно в день 12 тамуза.

До войны главным ненавистником еврейской традиции были евсекции, действовавшие при попустительстве центральной коммунистической власти. (Евсекция, еврейская секция Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), а также евсекции при Коммунистической партии Украины и Белоруссии.) Принципиальной задачей подобных секций являлось распространение коммунистической идеологии в среде «национальных меньшинств» и вовлечение их в «строительство социалистического общества». Сами евреи из евсекций, рьяно поклонявшиеся идолу «пролетарского интернационализма», стали в те годы борцами с собственным народом. Они имели возможность проявить особое коварство в своем агрессивном отступничестве, так как знали еврейскую среду не понаслышке. В евсекциях работали, к несчастью, также дети и внуки хасидов. Впоследствии многие члены евсекций разделили судьбу своих жертв, уцелели немногие.

Послевоенная ситуация была уже несколько иная. Религиозные преследования иудаизма, при отсутствии евсекций, вела уже сама власть в русле гонений на религию в целом. Этому сопутствовали жесткие государственные антисемитские кампании конца 1940-х – начала 1950-х и конца 1960-х – начала 1980-х годов.

Сейчас в российском галуте перед нами при в целом терпимом отношении нынешних властей к иудаизму по-прежнему стоит задача выживания. Выживания – в смысле сохранения у людей традиции, без которой невозможно представить себе завтрашний день еврейского народа. Сейчас нет ни жесткого государственного антисемитизма, ни специальных евсекций, ни запретов на ведение еврейского образа жизни. Но при этом численно поредевшее еврейское население России подвергаемо мировоззренческой деградации, духовной и биологической ассимиляции по частной «инициативе» тысяч лиц еврейской национальности. К тому же у российских евреев сегодня в среднем невысокая рождаемость.

Шестой Любавичский Ребе Йосеф Ицхок Шнеерсон выстоял и сохранил свои убеждения вопреки тюрьме, пыткам и истязаниям. Он является выразительнейшим примером и для нас, которым теперь необходимо сохранить еврейство своих душ, когда к тому уже нет страшных внешних препятствий.