Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2012

Зеев Жаботинский принимает парад Бейтара в Ковно. 1938 год

Алекс Векслер

Парад памяти Сопротивления

11 мая 1978 года Государство Израиль торжественно отпраздновало свое тридцатилетие. Главным мероприятием праздника был парад бойцов подпольных военных организаций Аганы, Пальмаха, Эцеля и Лехи, боровшихся против английского Мандата до образования страны, проходивший на стадионе Иерусалимского университета в Гиват-Раме. Сразу хочу отметить, что так называемые ревизионисты, бойцы Эцеля и Лехи – выходцы из молодежной организации Бейтар и приверженцы идеологии русско-украинского и одесского еврея Владимира Евгеньевича Жаботинского, более известного широкой публике, как Зеев Жаботинский (А.М. Горький когда-то называл Жаботинского «надеждой российской публицистики и драматургии»), впервые принимали официальное участие в параде по поводу Дня Независимости. И это объяснялось немалым количеством трагических, до сих пор не раскрытых (и труднообъяснимых сегодняшнему читателю) страниц в совсем не простой истории нашей страны и живущего в ней народа как до возникновения Государства, так и после. Эти в большинстве своем уже совсем не молодые женщины и мужчины с цветами в руках и многие со слезами на глазах шли стройными рядами по стадиону, приветствуя своего командира в подполье – главу Эцеля (Эцель – Иргун Цваи Леуми – Национальная военная организация) Менахема Бегина, ставшего годом раньше премьер-министром и сегодня принимавшего парад участников движения Сопротивления.

Я смотрел на этих, убеленных сединами, одинаково одетых людей (черные юбки и брюки, белые блузки и рубашки и черные береты). Некоторых из них я уже хорошо знал, а кое-кто из них были моими родственниками. Я смотрел на Менахема Бегина, еще совсем недавно в апреле-мае 1977 года моего тремписта, человека, которого я, Саша Векслер, неоднократно возил домой, с которым подолгу беседовал о стране, об еврейском народе, о Советском Союзе… и слезы гордости, радости и надежды текли по моим щекам… Всем своим, тогда еще почти мальчишеским «комсомольско-сионистским» нутром, чутьем и воображением я понимал величие момента, участником которого я являюсь, значимость исторического события, которое мне еще предстояло переосмыслить, прочувствовать и описать в будущем.

Колонны бойцов Эцеля и Лехи замедлили свое движение и, остановившись напротив трибуны главы правительства, запели «Шир Бейтар» – песню Бейтара, написанную Зеэвом Жаботинским. Это было незабываемое исполнение песни Бейтара. С одной стороны, в нем звучала вся горечь и боль страшного навета, убийства Арлозорова и Сезона, смерти Яира Штерна, африканских лагерей, Альталены, память и скорбь о тех, кто погиб в боях и гордо взошел на эшафот, но вместе с тем, с другой стороны, уже явно слышалось удовлетворение и осознание того, что, наконец-то, после стольких многих лет, восторжествовала справедливость…

Я тоже с восторгом, трепетом, как гимн, как молитву пел эту песню. Я не шел в колоннах участников подполья, но я родился в год основания Государства за тысячи километров от Иерусалима, но слова песни Бейтара я к тому времени уже давно знал наизусть. Мы пели эту песню с моим другом и начальником, потомственным бейтаристом Ури Коэном, родившимся в семье подпольщиков в Иерусалиме, отец которого гундар (генерал ) Яков Коэн (его именем названа площадь на знаменитом иерусалимском рынке Махане Ехуда), скончавшийся незадолго до победы Ликуда на выборах, был командиром Иерусалимского округа Эцеля. Мы стояли и пели с Ури почти в полном одиночестве, находясь на одной из трибун стадиона, окруженные огромным большинством людей, чуждых Бейтару, Эцелю и Бегину. Мы и тогда еще были в меньшинстве и на нас смотрели с каким-то удивлением и непониманием, а, может быть, с неприязнью или даже со страхом, но уже без презрения и превосходства. Последние слов в песне Бейтара звучат на иврите таким образом:

Ламут о ликвош эт хаар (умереть или захватить эту высоту – гору) Иодефет, Масада, Бейтар (Иодефет и Масада – крепости в Галилее и на берегу Мертвого моря, символизирующие героическую и бескомпромиссную борьбу с римскими легионами во время восстания Иудеи против Рима в 66–73 годах н.э., крепость Бейтар – это последний форпост антиримского восстания Бар-Кохбы в Иудейских горах юго-западнее Иерусалима в 132–135 годах н.э.).

Когда Зеев Жаботинский создал в 1923 году в Риге – столице Латвии молодежную сионистскую организацию правого либерального направления, он назвал ее Бейтар. Но это название было дано не в память о героической крепости, а как дань уважения и преклонения перед мужеством Йосефа Трумпельдора – героя обороны Тель-Хая в Северной Галилее, павшего от рук арабских бандитов 1 марта 1920 года. Бейтар – это аббревиатура от «Брит Йосеф Трумпельдор» – «Союз имени Йосефа Трумпельдора». Герой Порт-Артура, полный Георгиевский кавалер, человек необычайной храбрости и отваги, потерявший в бою от осколка снаряда кисть руки и произведенный в офицеры, будучи евреем, Йосеф Трумпельдор был вместе с Зеевом Жаботинским-организатором еврейских батальонов (Хагдудим Хаивриим ) в Английской армии во время Первой Мировой войны. В его честь и в честь еще семерых бойцов, погибших вместе с ним в Тель-Хае был назван самый северный город в Израиле Кирьят Шмона (город восьмерых). Завершив пение «Песни Бейтара», колонны бойцов Эцеля (Иргун Цваи Леуми – Национальная военная организация ) и Лехи (Лохамей Херут Исраэль) продолжили свое праздничное движение по стадиону. Очень символично, что два первых главы правительства Израиля – представители Ликуда Менахем Бегин (1977–1983) и Ицхак Шамир – Езерницкий (1983–1984) и (1986–1992) были соответственно командирами этих двух подпольных организаций Эцеля и Лехи.

Тридцатилетие Израиля было еще и нашим с женой особым семейным праздником. В этот день (вернее вечером накануне, 10 мая, у нас с Беллой родилась наша вторая дочь Идит).