Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2013

Адольф Бургер. Фото Александра Ступникова

Александр Ступников

Фальшивомонетчик фюрера

Фальшивые деньги делали всегда. Фальшивые советские червонцы и французские франки та же Германия печатала еще в двадцатых годах прошлого века в качестве репараций за проигранную Первую мировую войну. Секретность и подвела.

Немецкая полиция случайно нарвалась во Франкфурте на 1200 килограммов фальшивых советских десятирублевок, подготовленных к реализации эмигрантами из России при помощи немецкой секретной службы. Это было в 1927 году.

Пришедшие вскоре к власти нацисты щепетильностью никогда не отличались. Когда стало понятно, что Англию легко не взять, возникла идея подорвать ее экономику не военным путем.

Примерно так же, кстати, как англичане в девяностых годах XVIII века наводнившие республиканскую Францию фальшивыми французскими ассигнациями. Но история нацистской фабрики фальшивок почему-то слишком долго оставалась в тайне, хотя ее участники-исполнители, заключенные, дожили до Победы.

С ними произошла та же ситуация, что и с восстанием заключенных лагеря Собибор. Или с Оскаром Шиндлером. Почти никто не знал и знать не хотел, пока...

Надо было снять о них добротный фильм «Фальшивомонетчики», чтобы их история стала по- настоящему известной.

Сама тема фальшивых денег и документов, разрабатываемых нацистами, их тайная операция «Бернхард», появлялась и ранее. Скажем, в связи с поисками затопленных ящиков с документами на дне озера в австрийских горах. Еще в 1963 году полиция этой страны пыталась найти и фальшивые деньги, и документы в воде, но, потратив кучу настоящих средств, отказалась от затеи.

Зато в 2000-ом году повезло водолазам и журналистам экспедиции, организованной американской ТВ компанией CBS. Они окончательно «засветили» эту тему. Так появились деньги, а потом и фильм. Короче, не жизнь вокруг – а сплошное кино.

Адольф Бургер сегодня последний из оставшихся в живых членов той самой специальной секретной команды заключенных Заксенхаузена, которые разрабатывали и печатали для нацистов фальшивые фунты стерлингов и доллары.

Он подарил мне прекрасно изданную книгу воспоминаний на английском языке, вышедшую уже после фильма. Ее и покупали.

А вот обстоятельное, в бумажной обложке, чешское издание 1991 года почти неизвестно. Через десять лет, однако, именно оно и попало в руки американских кинематографистов с хорошим нюхом на то, что реальные обстоятельства истории и судеб будет интересна и взрослым, и грамотной молодежи. Деньги, даже фальшивые, имеют свойство привлекать любой возраст и уровень.

Адольф – словак, точнее, словацкий еврей, после войны переехал в Прагу.

Жизнь у него, как и у всех, переживших оккупацию, поделилась на «до» и « после». До войны он жил в Братиславе, выучился на печатника и был призван в армию, где пошел на офицерские курсы. Все было нормально, пока неожиданно в марте 1939 года в Чехословакию не вошли немцы.

Словакия, по приказу Гитлера, в одночасье стала не просто независимой, но и нацистской. Фюрер государства католический священник Йосеф Тисо провозгласил, что его государство станет чисто католическим. Многие в Братиславе тотчас объявили себя нацистами. У любой власти, за которой сила, сразу находится множество сторонников, которые может об этом прежде сами и не подозревали.

Адольф был изгнан из армии и полгода пробыл в рабочем лагере. После чего получил свободу, вернулся в Братиславу и стал работать в типографии.

В сентябре 1941 года в Словакии были приняты антиеврейские законы. Такие же, как и в Германии. В чем-то еще страшнее. Например, евреям запрещалось не только иметь бизнес, дело, преподавать, лечить, но и хождение по тротуарам или иметь авто. А также просто ездить за рулем.

С шестилетнего возраста все евреи должны были на улице появляться только с желтой звездой Давида. В марте 1942 года начались первые массовые депортации прямо в лагеря уничтожения. Репрессии коснулись 110 тысяч словацких евреев, из которых более семидесяти тысяч погибли.

Малоизвестно, но правительство новой страны еще и заплатило СС Германии почти 55 миллионов рейхсмарок за это. Депортации проводились при договоренностях, что вывозимые в Освенцим или Треблинку евреи никогда не вернутся в Словакию. Зато все их имущество и средства остаются государству. Антисемитизм издревле – самая выгодная форма узаконенного грабежа. На том и стоит. Надо сказать, вирус юдофобии в годы войны поразил заметную часть населения Словакии, что никак не скажешь о чехах, живущих по соседству.

Адольф считался словаком, хотя отец его был еврей и имел в горах небольшую ферму. Он умер, когда сыну едва исполнилось четыре года, и мать поняла, что не сможет вытянуть хозяйство. Она продала ферму, перебралась в город и вышла замуж. За словака.

Но Адольф своего отца помнил и не мог не обращать внимания на происходящее вокруг. Вскоре он довольно случайно, через товарища, связался с коммунистическим подпольем и там же встретил свою жену. По заданию товарищей начал делать фальшивые паспорта, свидетельства о гражданстве и – для спасения евреев – о крещении. Но политикой он не интересовался.

Зато политика заинтересовалась им.

В июне 1942 года Адольфа забрало словацкие гестапо прямо с работы. Его жену увезли из дома. Их не пытали и почти не допрашивали. Нацисты проводили массовые аресты коммунистов, антифашистов и евреев. В маленькой стране все все друг о друге знали. Вместе с подозреваемыми забирали и их родных – семьями. Система круговой ответственности человека, а значит и его близких, перед государством была всеобщей.

Вскоре Адольф оказался в лагере, где собирали врагов системы. Чтобы люди не бежали, был пущен слух, что задержанных собирают для отправки на работу в Германию.

Бежали всего три человека. Остальные боялись и надеялись. Но в лагере мы продержались недолго. Надо было освобождать место для других. Однажды, в сентябре, нас, мужчин, женщин и детей, погрузили в вагоны для скота и куда-то повезли. Я и не знал, – вспоминает Адольф, – что нас привезли в Биркенау-Освенцим. Выгнали всех из вагонов и сразу, здесь же, началась селекция, отбор. Разбивали на пятерки. Три вопроса: возраст, профессия, состояние здоровья. Влево- вправо. Кому больше сорока лет, а также больных и женщин с детьми, собрав, сразу направили в газовую камеру. Это я уже потом узнал. Они уходили колонной, тоже по пять человек в ряду, а позади ехали две машины «скорой помощи». Как мы узнали позже, с газом «циклон Б».

Женщин, в том числе и мою жену, погнали в Биркенау. А нас, недалеко, в Освенцим. Накололи номера вместо имен. Мой так и остался на всю жизнь – 64401. Спали по пять человек на досках, прикрытых мешком соломы, в три яруса. Каждому было и одеяло. В Биркенау, кстати, их не было.

Поднимали нас в половине пятого утра. Отобранные с вечера заключенные приносили эрзац-кофе. Каждому по чашке. Это был завтрак. Потом по два часа стояли на плацу перед тем, как начиналась поверка. В любую погоду. Многие теряли сознание. Их оттаскивали позади колонны. Если человек не мог подняться, его отправляли на смерть. В день мы получали триста грамм хлеба и кусочек джема или маргарина. Вечером перекличка повторялась. Работал я сначала на строительстве дороги, таская камни. Но быстро увидел и понял, что эта работа – верная смерть. С помощью словака-земляка мне удалось стать электриком. За это я отдавал бригадиру свою увеличенную порцию хлеба. Работа была тяжелая, целый день на стремянке. Мы все видели, как уходят силы от истощения и недоедания. Работать по десять часов за триста граммов хлеба в день тоже оказалось медленным убийством.

В немецком концлагере человек ничего не мог сделать, кроме как бороться за свою жизнь. Жизнь показывает, что от тебя там ничего не зависит. Легче было надзирателям бараков из заключенных – капо. Обычно это были уголовники.

Наш капо был немцем, осужденным за убийство. Убийцей был и в лагере. «Если вы будете вести себя правильно, то, может, и выживите. Если нет – то умрете», – сказал он при первом знакомстве. «Правильно» – это значит безоговорочное подчинение. В лагерь нередко попадали люди с золотыми коронками. Эти были обречены сразу. Их убивали сами капо, а коронки ходили между ними вместо денег.

Адольфу удалось получить на грудь треугольник политического заключенного-словака.

Сначала в лагере мне хотели нацепить еврейскую звезду. Там в основном евреи и были. Но я отказался. Сказал, что словак, а к евреям отношения не имею. И мне разрешили написать домой, но предупредили, чтобы писал, что, мол, все у меня хорошо. Я и написал. Отчим подтвердил у нотариуса, что я – его сын. А свидетельство о рождении сделали за деньги, конечно. По почте я получил документ, и стало намного легче. Уже стоишь каждое утро на плацу, перекличка идет, но ты не ждешь, как евреи, отправят сегодня или нет в газовую камеру. Стало больше шансов выжить.

Вскоре Адольфа перевели в Биркенау, лагерь, в трех-четырех километрах от Освенцима. Условия там были еще хуже и гораздо грязнее. На женской половине в воскресенье вместо выходного проводилась селекция, где выявляли заболевших и истощенных. Жена и ее девятнадцатилетняя сестра так там и погибли. Пошли эшелоны, нередко целиком направленные в газовые камеры.

Адольфу, работающему на сортировке вещей, оставленных прибывшими у железнодорожных путей, особо запомнился случай с тысячью богатыми евреями, которым в Германии пообещали, что их якобы направят на переселение в... Парагвай. За паспорт Парагвая тысяча отобранных богатых людей заплатили громадные суммы деньгами и драгоценностями. Из привезли в Биркенау и заключенные с удивлением видели, как почти элегантно вели себя эсэсовцы. Они даже помогали выйти из настоящих вагонов. А газовые камер, замаскированные по душевые, были специально обрызганы душистой водой.

Несчастным, выгрузив, объяснили, что в Парагвай они поедут через Швейцарию. Это недалеко. И дальше – то же самое, что и всем остальным: перед переселением после поезда надо принять общий душ и пройти дезинфекцию. Для убедительности немцы расставили вдоль стен заключенных с написанными буквами, чтобы прибывшие оставили вещи по первой букве свой фамилии и потом могли легко их найти. Но многие почувствовали обман и замешкались, отказываясь раздеваться.

Одна красивая молодая женщина, глядя прямо на эсэсовцев, стала медленно и откровенно снимать с себя одежду. Улучив момент, когда они расслабились, пялясь, она неожиданно выхватила у одного пистолет и выстрелила. Эсэсовец потом умер. А женщина ринулась в толпу и уже оттуда выстрелила еще несколько раз, ранив другого. Возникла паника, но пулеметы и газовая камера сделали свое дело. Нацисты нашли ту женщину и положили труп в крематории отдельно, прогнав мимо всех эсэсовцев Освенцима – чтобы они никогда не теряли бдительности, имея дело с обреченными на смерть.

– А сейчас уже находятся люди, которые говорят, высчитывая что-то на калькуляторе, что газовых камер не было... – не выдержал я.

– Кто говорит, что не было газовых камер? Кто говорит? Покажите мне его. Все знают, как это было.

Адольф даже не возмутился, а, скорее, растерялся от такой наглости.

– Как же можно сказать , что не было, когда было, и многие, как я, пережившие, об этом рассказали.

Полтора года он выживал в Освенциме и Биркенау. Весной 1944 года произошло чудо. Адольфа вызвали, уточнили профессию и приказали переодеться и собираться. За небольшой группой таких же заключенных – бывших печатников специально прибыли шесть эсэсовцев, которые в обычном вагоне повезли их сначала в Берлин, а потом в концлагерь Заксенхаузен, неподалеку от столицы Германии.

Его построили в 1936 году, и это был лагерь для «политических». Из двухсот тысяч, прошедших через него, половина были убиты. Осенью 1941 года сюда привезли двадцать тысяч советских военнопленных. До освобождения дожили только две тысячи. Вскоре здесь был создан секретный блок, совершенно изолированный от остального окружающего лагеря. Бывшие граверы и печатники из заключенных начали печатать английские фунты стерлингов, шаг за шагом подгоняя их под настоящие. Нацисты решили таким образом подорвать экономику Британии, а потом и США. Что касается Англии, то было два решения: или разметать над островом большое количество фунтов, или запустить их через третьи страны. Печатали вовсю фальшивые паспорта разных стран, документы, удостоверения советского НКВД и даже английские почтовые марки.

Кстати, согласно германскому уголовному кодексу 1940-го года за печатание и распространение фальшивых денежных купюр полагалось пожизненное заключение. Так то ж для людей, а не для государства.

Нацисты назвали эту операцию «Бернхард» и опирались, прежде всего, на еврейских заключенных-специалистов. Во-первых, потому что они действительно были. А, во вторых, их можно было полностью изолировать и уничтожить без следа и без оставшихся на свободе родственников. Специалистов собрали по всем крупным лагерям: Маутхаузен, Освенцим, Терезиенштадт.

Адольф, с одной стороны, понял, что отсюда, из сверхсекретно объекта, даже за ограду им живьем не выйти. С другой – условия содержания и питание были вполне нормальные. Своя мастерская мелкого ремонта и свой врач. Ни шага за ограду. Как оказалось, участок из двух блоков, подчинялся напрямую министерству имперской безопасности и даже начальник Заксенхаузена не знал, что делается внутри лагеря. Им пообещали свободу после завершения работ и одновременно смерть без сожаления, если они будут лениться или саботировать.

Хорошие были условия, – рассказывает Адольф Бургер. Выходили на работу и обратно в барак. Я работал у печатной машины, делал, что говорят. Освенцим научил лишнего не говорить. Нас не били, не кричали. Эсэсовцы разговаривали, а не орали. Печатали мы английские фунты. Причем матрицы уже сделали раньше. Граверы работали в три смены и подогнали все детали рисунка. Проблема была в специальной бумаге с водяными знаками. И все-таки к концу войны мы напечатали 114 миллионов фунтов стерлингов, причем, получились, как подлинные. После войны в Англии проверяли – не смогли отличить.

Чего только человек не сделает или «во имя», или под страхом смерти? Первое задание Адольфа состояло в производстве фальшивых новых денег почти освободившейся Югославии. Нацисты хотели подорвать экономику и доверие к власти. К слову, Тито даже тогда, еще во время войны, на освобожденной территории не стал грабить население. Мол, власть поменялась и теперь другие деньги. Наоборот, народная власть объявила о займе и стала принимать любые накопленные в период оккупации деньги – рейхсмарки, хорватские куны, лиры – в обмен на свои банкноты и облигации. Собранные таким образом деньги в соответствующей валюте были переданы республикам и городам: куны – в Хорватию, лиры – в Словению, динары – в Боснию.

В Заксенхаузене начали активно печатать «партизанские» деньги и облигации. Сотни тысяч таких банкнот были запущены на освобожденные территории Югославии.

Но главным были английские фунты. Мы ничего не знали, что происходит в мире или за стеной нашего барака. Просто работали. В 7 утра утренняя поверка и работа. Иногда до 12-и ночи.

Фальшивые фунты пошли по миру. Ими снабжали агентов и их продавали через Андорру, Бельгию, Голландию, Францию, Ирландию, Норвегию, Португалию, Швецию и даже Турцию. Многие из нацистов, которые занимались распространением этих фунтов стали потом респектабельными бизнесменами, построили виллы и дома. Полагают, что к концу войны фальшивые немецкие фунты достигали почти сорока процентов от циркуляции подлинных фунтов стерлингов.

Государство – лучшая «крыша» для успешных по жизни воров.

После войны Банк Англии вынужден был изъять и поменять сначала десятифунтовые, а затем и пятифунтовые купюры. Но нацистские фунты еще много лет после войны миллионами ходили по миру от Испании и Скандинавии до Ближнего и Дальнего Востока.

5 мая 1945 года, когда американцы освободили всех 137 узников подпольной нацистской фабрики, почти все они были политическими и только один, Соломон Смолянов, ставший потом героем фильма «Фальшивомонетчики», был настоящим и уважаемым даже нацистами «королем фальшивок». Уроженец Полтавы и студент в Одессе, Соломон не стал ждать развития революции в России и в 1917 году перебрался в... Берлин. В Заксенхаузене он появился только в сентябре 1944 года, изрядно отсидев в лагерях за подделки денег, и занялся разработкой и производством фальшивых долларов. Он понимал, что, достигнув результата, станет не нужен и поэтому старался тянуть время, пока наци не поставили жесткое условие: доллары или твоя смерть. Смолянов сделал почти настоящие американские деньги. Но еще не совсем готовые доллары немцы пустили в ход.

Дворецкий английского посольства в Турции предложил абверу свои услуги и секретную информацию из сейфа посла. За 20 тысяч долларов. Деньги ему передали, но ценного агента, получившего кличку «Цицерон» и вошедшего в историю мирового шпионажа, взяла под свою опеку служба безопасности Рейха и лично Кальтенбруннер. Он и заплатил «Цицерону» за сверхсекретные материалы громадные по тем временам деньги – 200 тысяч долларов. А всего отдал ему 300 тысяч. Но... фальшивых. Из Заксенхаузена. Жалко, что ли?

После войны стало известно: за большие заслуги «Цицерону» по личному указанию министра иностранных дел Германии Риббентроппа должны были выплатить 250 тысяч марок золотом. СД золото придержало себе, а ценному агенту заплатили фальшивыми английскими фунтами. Не удивительно, что в Южной Америке, где скрылся «Цицерон», местная полиция указала ему на недопустимость пользоваться фальшивыми долларами в качестве своего состояния. В 1962 году он, набравшись наглости, запросил у Западной Германии компенсацию.

В середине марта 1945 года из Берлина пришел приказ прекратить работы. За несколько дней узники в спешном порядке демонтировали и паковали оборудование, деньги, документы. Эсэсовцы почему-то перестали разговаривать с ними, и в воздухе запахло расправой. Но заключенных повезли, через Прагу, в... не менее печально известный лагерь Маутхаузен. Как специальных узников СД, под охраной сопровождавших эсэсовцев. Их разместили снова в полностью изолированном от остального лагеря блоке. Оказалось, что за месяц до этого именно этот блок советских военнопленных поднял восстание, и часть узников, под пулями, обесточив проволоку вырвалась на свободу. Почти всех потом поймали и замучили до смерти здесь же, в изолированном блоке. Русские, и на фронтах, и в плену, были тогда по-настоящему уважаемы везде: за мужество и способность к самопожертвованию. Вскоре Адольф и его товарищи, вся команда, вновь загрузили ящики и деньги в поезд и направились, как оказалось, недалеко, в горную часть Австрии, где в небольшом лагере они стали в три смены готовить шахты-тайники для своего оборудования. Здесь же уже были вырублены в горах громадные залы для продолжения работ над секретным ракетным оружием Германии. В одном таком зале, в двух секциях, они собрали свою технику и запустили вновь производство американских долларов. Вплоть до 1 мая 1945 года. Но саботаж узников сработал. Не считая оплаты немецким агентам, фальшивые доллары не успели появиться в обращении.

В фильме заключенных-фальшивомонетчиков освободили восставшие узники Заксенхаузена. На самом деле, зная, что американские солдаты буквально в нескольких милях, эсэсовцы почему-то не решились уничтожить спецузников. Ящики с документами и деньгами спешно куда-то увезли, а заключенных вновь в грузовиках перевезли в небольшой лагерь для... эсэсовцев, недалеко от Маутхаузена. Их разместили в бараке и вскоре немцы спешно бежали, так и не решившись на расстрел. Они пришли в Маутхаузен сами, встреченные немецким офицером вермахта с повязкой Красного креста и вооруженным политзаключенным. Вскоре появившиеся американцы были удивлены этим узникам – подстриженным, а не бритым. Сытым и в цивильной одежде.

– А почему вы потом поселились в Праге, а не в Братиславе?

– Я приехал в Братиславу. Но хорошо запомнил, что в Словакии были свои фашистские отряды, как СС. Будь моя воля, я бы их перестрелял. Но, когда с победой вернулся в Братиславу, посмотрел, а они все также живут, где и жили. Только притихли. Я не захотел жить опять с ними рядом, это было невыносимо, и перебрался в Прагу.

– Но ведь была уже другая власть?

– Любая власть делает с человеком, что хочет. Для того и пишут им законы, чтобы те, кто при власти, делали, что хотят. Ничего человек не может поделать. Мне повезло, что на свободе осталась мать – она меня и спасла. А я что? Просто работал в типографии, жена была, дом, ничего «против» не делал, и все равно посадили в концентрационный лагерь. Что маленький человек может сделать? «Яки пан – таки и крам». У любой власти своя полиция, оружие, армия. Все в их руках. Сегодня у нас режим хороший, а фашистский был страшный. Все зависит от режима в стране и, прежде всего, наша жизнь.

Нельзя сказать, что мне повезло. Выжил, мол. Лагерь сам по себе уже не может быть везением. Есть условия, в которых мы живем. И вчера, и сегодня. Но нет возможности выбора. Бороться бессмысленно. Это семью человек может поменять, жену, но не режим. Что сегодня есть – с тем и живем. Тот, кто знает, что такое фашизм, согласится на любой режим, где не убивают людей. А остальное – приложится.

Он проводил меня до калитки уютного дома в тихом районе Праги и махнул на прощание рукой. С синей, уже размытой возрастом и годами, наколкой: номер 64401...