Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2012

Хаим Нахман Бялик

Яков Басин

Воскрешение из древности

Менахем Усышкин

130 лет назад совершилось беспрецедентное в истории и, на первый взгляд, совершенно невозможное событие: из небытия был возрожден древний язык. До 1881 года возрождения языков прошлого не наблюдалось. Более того, до конца XIX века это не только считалось делом немыслимым, но и абсолютно бесполезным. И, тем не менее, это произошло, и язык, который назывался тогда древнееврейским, возродился в качестве естественного живого языка, языка повседневного общения целого народа – еврейского.

«Язык – это грань, отделяющая одну нацию от другой. Язык – это та нить, на которую нанизаны многочисленные сокровища народной души. Именно в языке отчетливо проявляется внутреннее «Я» народа… Меняется со временем содержание религии, закона и поступков, мыслей, мнений, верований и обычаев, но остается бессменной форма – вечно живой язык». Такую характеристику получил разговорный язык в выступлении поэта Хаима Нахмана Бялика на первой конференции гебраистов в Москве, в мае 1917 года. Классик современной поэзии на иврите знал что говорил: на его глазах и при его непосредственном участии происходило возрождение древнееврейского языка. Впрочем, то, что он сказал, безусловно, верно для любого народа. Что же касается евреев, то для них возвращение к жизни национального разговорного языка, которым пользовались их предки, – свидетельство гораздо более глубоких исторических, социальных и психологических процессов, происходящих в еврействе в целом. О них в своей речи Х.Н. Бялик сказал так:

«Потеряно, попрано, поругано все, вплоть до Храма и родной земли. Все – кроме языка… За долгий период скитаний по свету наш народ был вынужден облегчить свою ношу. Не в силах удержать в своих руках все, он пожертвовал многим, сохранив «малое», но это как раз то «малое», что стоит «многого». Так поступает человек, который, спасаясь от разбойников, отдает им все, чем владеет, чтобы сохранить свое главное богатство – жемчужину. Ее он проглатывает. Для евреев такой жемчужиной был и является язык».

Главную проблему евреев как нации Х.Н. Бялик видит в разобщенности, в отсутствии целостности, а главное – в утрате веры, что возрождение и воссоединение всех рассеянных по белому свету общин может когда-либо произойти. Единство народа, считает поэт, – в единстве языка. И нет иного средства, с помощью которого можно собрать разбросанные по всему миру «искры», сохранить от гибели историческую память нации, как возрождение языка предков.

«Всякая эпоха проистекает из предшествующих ей эпох. Суть ее заложена в них, и она перенимает от них все лучшее и вечное. Так возникает золотая цепь, звенья которой неразрывно соединены друг с другом. У нас же нет такой золотой цепи. У нас есть лишь отдельные звенья. Они располагаются одно подле другого, они следуют друг за другом, но они не связаны воедино… Разъединение сердец проистекает из разобщенности языков… Так иврит становится векселем на получение нашего исторического наследия, на все богатства нашей нации». Из всего вышесказанного Х.Н. Бялик делает один глобальный вывод: «Иврит не является средством познания иудаизма и нашего прошлого. Он сам по себе является целью, достигнув которую, евреи смогут ликвидировать разобщенность и раскол в своих рядах… Измена нации началась не с ослабления религии и упадка веры, а с забвения языка».

В историческом контексте Х.Н. Бялик оказался прав: возрожденный древний язык стал не только свидетельством исторической преемственности живущих ныне евреев со своими предками, но и (что важнее всего) средством консолидации их всех, разбросанных по миру и говорящих на разных языках, в единый народ.

Мертвыми принято считать языки, которые давным-давно вышли из употребления и в наши дни уже не служат для повседневного устного общения людей. Эти языки ни для кого не являются родными даже в тех случаях, когда в письменности, в культе, в научном или литературном творчестве ими еще продолжают пользоваться – например, латынь.

Древнееврейский язык был первым языком евреев. Он был распространен в Древнем Израиле и на протяжении первого тысячелетия до н.э. находился как в устном, так и в письменном употреблении. В условиях рассеяния он утратил свои разговорные функции. Впитав в себя на две трети языки этих стран, он лег в основу новых языков, ведущими из которых стали идиш (для ашкеназов) и ладино (для сефардов). Основным памятником древрееврейского языка по сей день остается еврейское Священное Писание – Танах. Тот иврит, на котором сегодня говорит народ Израиля, по сути дела, является искусственно возрожденной формой того самого древнееврейского языка.

Русский писатель Иван Бунин назвал современный иврит «новым древним языком», возрождение которого из небытия и превращение в разговорный язык – уже само по себе чудо. Впрочем, чудом является существование самого еврейского народа, вечно гонимого, но с невероятной стойкостью сохранившегося в веках.

Развитие европейской культуры второй половины XIX века создавало все условия для активного использования древнееврейского языка в поэзии, в прозе, в религиозной литературе. Этот язык изучался в университетах, а в России – в открывшейся в 1830 году сети еврейских гимназий. На этом языке в разных странах выходили газеты и журналы, публиковались научные статьи и монографии. Этот язык продолжал оставаться едва ли не основным предметом в хедерах и иешивах, чтобы и в будущем миллионы евреев могли молиться и вообще не выпускать из рук Танах.

В середине XIX века появились первые классики ивритской литературы, и секретарь «Общества по распространению просвещения между евреями», выдающийся поэт Иегуда-Лейб Гордон уже бросил в читающие массы свою ставшую знаменитой фразу: «Я – вечный раб иврита. Ему в пожизненное владение я свои чувства продал». А преподаватель иврита и Танаха из Ковно Авраам Мапу выпустил первый в истории роман на иврите «Сионская любовь», события в котором происходят в эпоху Первого храма, и вошел в историю как первый беллетрист гаскалы – периода еврейского просвещения. И уже появился первый запрещенный к изданию цензурным комитетом роман на иврите – «Провидцы» того же А. Мапу, рассказывающий о событиях времен хмельниччины и ереси Шаббтая Цви.

Еврейские девушки заучивали наизусть лирические стихи на иврите выдающегося итальянского поэта и мистика первой половины XVIII века Моисея-Хаима Луццато. Читающая же публика в основном мужского состава жарко обсуждала яркую публицистику на иврите, посвященную идеям национального возрождения, и в первую очередь, очерки популярного литератора Переца Смоленскина. Особое место в личных библиотеках занимают изданные на иврите книги по иудаике: серия монографий Ш.И.Л. Рапопорта о выдающихся ученых средневековья, монография Нахмана Крохмаля «Наставник колеблющихся нашего времени».

Многие евреи Европы владели ивритом, свободно читали и говорили на нем, но это был язык, которым никто не пользовался в быту. Иврит не был родным языком, на нем не думали. Это был выученный язык, и владение им для большинства евреев просто означало достаточно высокую степень образованности. Можно с большой долей вероятности предположить, что, не будь иврит языком Торы, он разделил бы судьбу других «мертвых» языков – той же латыни, например.

Иврит знали и евреи Эрец Исраэля, но образование на иврите здесь практически отсутствовало. В основанной в 1856 году в Иерусалиме школе Лемеля преподавание велось на идише и на немецком, а в начальных школах и ремесленных училищах Альянса – на французском.

Но время неумолимо, течение истории носит поступательный характер, и, если уж идея носится в воздухе, обязательно найдется кто-то, кто воплотит ее в жизнь. Развитие национального самосознания достигло такого уровня, когда уже не была безумием идея создания национального дома для евреев. Мечущиеся в поисках решения пресловутого «еврейского вопроса» активисты вплотную подошли к созданию единого языка для разбросанной по всему миру диаспоры. И нашелся, наконец, человек, который взвалил на себя такую совершенно неподъемную ношу. Прошло 130 лет, и теперь вряд ли найдется хотя бы один населенный пункт в Израиле, где его имя не носила бы какая-нибудь улица. Это – Элиэзер Бен-Иегуда.

За 38 лет до Первого сионистского конгресса в Базеле возник Всемирный еврейский союз «Альянс». Горячие слова «Воззвания», с которым «Альянс» обратился при возникновении (1860) к еврейству всех стран, никого не могли оставить равнодушным:

«Евреи! Если вы, рассеянные по всему земному шару и смешанные со всеми народами, все-таки остаетесь привязанными сердцем к древней религии ваших отцов; если вы не отказываетесь от своей веры, не скрываете своего культа, не краснеете от обидного прозвища, которое тяготит одних только малодушных; если вы ненавидите те предрассудки, от которых мы еще до сих пор страдаем, ту ложь и клевету, которую о нас повторяют, те несправедливости по отношению к нам, которые допускаются, - наконец, те преследования, которые оправдываются или извиняются… если вы думаете, что громадная масса наших единоверцев, еще подавленная тяжестью двадцати веков горя, оскорблений и преследований, снова могут сделаться достойными прав человека и гражданина… что надо защищать оклеветанных, а не молчать безучастно, что преследуемым надо помогать, не довольствуясь одними воплями о преследовании… если во всем этом вы убеждены… Евреи всего мира, откликнитесь на наши призывы!».

Были в обществе сильны и идеи воссоздания утраченной два тысячелетия назад еврейской государственности. Можно смело утверждать, что в целом надежды евреев на национально-политическое возрождение всегда были связаны с идеей возвращения в Эрец Исраэль – «страну Израиля», их историческую родину. Эта же идея лежала в основе всех мессианских движений, возникавших в еврейской среде в средние века. К этому же евреев подталкивали юдофобы, любимым лозунгом которых был «Жиды – в Палестину!»

Со второй половины XVII века идея возвращения евреев на их историческую родину стала появляться в научных трактатах. Уже нидерландский философ Барух Спиноза в своем «Богословско-политическом трактате» (1670) писал, что «вполне готов поверить, что наступит день, когда евреи вновь создадут свое государство, и Б-г снова изберет их». А еще спустя полвека ирландский философ, христианин Джон Толанд высказал мысль, что «если евреи когда-либо будут вновь поселены в Палестине, на месте своего происхождения, они… будут гораздо многочисленнее, богаче и сильнее любой существующей ныне нации».

И вот в 1879 году в венской газете «Ха-Шахар», издаваемой на иврите одним из самых влиятельных активистов популярного в те годы палестинофильского движения Пинхасом Смоленскиным, появилась статья Элиезера Бен-Иегуды «Жгучий вопрос», в которой автор прямо связывает возрождение еврейской государственности с внедрением в разговорную речь древнего еврейского языка. Сегодня, владея скопившейся информацией, можно смело утверждать, что именно в этой статье вообще была впервые публично изложена идея, которая спустя некоторое время легла в основу будущего движения духовного сионизма. И произошло это за три года до того, как в Берлине на немецком языке вышла брошюра Леона Пинскера «Автоэмансипация», в которой была сформулирована идея палестинофильского движения. (На русском языке она в переводе Юлия Гессена и вовсе вышла лишь в 1898 году, спустя два года после выхода в Одессе книги Теодора Герцля «Еврейское государство»). И дело даже не в приоритете идеи возрождения еврейской государственности. Именно движение по возрождению иврита и внедрению его в еврейский быт явилось огромной, на наш взгляд, и поныне не получившей достойной оценки, поддержкой развивающемуся сионизму.

Любопытно, что Теодор Герцль в своей книге, вышедшей спустя почти два десятилетия после статьи Бен-Иегуды, приоритетную роль в возрождении еврейской нации на ее исторической родине отдает все же не языку, а религии. «Наш народ, – пишет он, – познает своих единоверцев только благодаря единой церкви, единой религии своих предков». При этом он убежден, что языковые противоречия не создадут проблем приехавшим со всего мира евреям. В качестве довода он приводит в пример Швейцарию, не имеющую господствующего языка. Правда, он при этом выражает надежду, что когда-нибудь евреи уйдут от «того жалкого и несчастного жаргона», который «приобрели, заключенные в наших смрадных гетто». Он даже надеется, что у евреев «приобретет права гражданства и сделается главным языком тот, который мало помалу окажется самым полезным и общеупотребительным». Но никакого политического смысла он в этот процесс, в отличие от Бен-Иегуды, не вкладывает.

В историю даже вошел знаменитый вопрос, который Теодор Герцль, пытаясь объяснить, почему необходимость введения иврита в качестве единого для всех евреев разговорного языка, не является приоритетной задачей: «Разве есть кто-нибудь, кто, пользуясь им [ивритом] мог бы купить себе, например, хотя бы железнодорожный билет?» («Еврейское государство», глава «Язык»). И в самом деле, для построения нужной фразы на иврите не хватало слов «железнодорожный» и «билет».

А ведь уже тогда было ясно, что одной из целей провозглашаемой Герцлем идеи сионизма будет уход от наследия диаспоры, и новый язык должен стать серьезным средством для ускорения этого процесса. К слову сказать, в целом понадобится еще много лет, чтобы эта доктрина стала приоритетной. Лишь в 1935 году будущий первый президент еврейского государства Хаим Вейцман смог открыто заявить: «Евреи приехали в Эрец-Исраэль не для того, чтобы копировать жизнь Варшавы, Пинска и Лондона. Сущность сионизма – изменение всех ценностей, которые они усвоили под давлением чужих культур».

В эпоху возникновения сионизма как политического движения словарный запас известного еврейскому населению иврита был невелик – за долгие века рассеяния он был просто утерян. А воссоздавать его можно было только детальным изучением древних текстов, средневековых трактатов по грамматике и собственным словотворчеством. Процесс появления новых слов, естественный для любого живого языка, следовало «запустить» искусственно. Но к тому времени, когда перед Бен-Иегудой и его единомышленниками встала эта проблема, возник еще один вопрос: а каковы перспективы заселения Палестины евреями? Может быть, вообще, как говорится, «игра не стоит свеч»?

1 марта 1881 года народовольцами был убит Александр II, и новейшая история восточноевропейского еврейства свершила очередной трагический поворот. Реакционная пресса немедленно объявила, что убийство государя – «дело еврейских рук», и по стране покатилась волна погромов. Изданное 14 августа «Распоряжение о мерах по сохранению государственного порядка и общественного спокойствия и приведения определенных местностей в состояние усиленной охраны» давало право политической полиции в десяти губерниях империи действовать согласно ситуации, не подчиняясь администрации и судам. Началось беспрецедентное гонение на еврейское население. Идеологическое обоснование репрессий шло от славянофильских кругов. Их ведущий публицист Иван Аксаков еще 1867 году написал: «Не об эмансипации евреев следует толковать, а об эмансипации русских от евреев». А новый царь Александр III, оставшийся в памяти как один из самых убежденных антисемитов в русской истории, по поводу еврейских погромов сказал: «А я, признаться, сам рад, когда бьют евреев».

В российском обществе широко разошлись слова Обер-прокурора Священного Синода К.П. Победоносцева, ставшие едва ли не основой государственной политики по отношению к еврейскому населению: «Одна треть евреев вымрет, одна треть – выселится, одна треть – бесследно растворится в окружающем населении». Началась невиданная еврейская эмиграция, которую поощряли сами власти. Как сказал Министр внутренних дел граф Н. Игнатьев, «западная граница для евреев открыта».

Точных данных, сколько именно российских евреев покинуло после 1881 года Российскую империю, нет. Отдельные авторы утверждают, что выехало до трети российского еврейства. Однако основной поток беженцев направлялся в Америку, и лишь весьма небольшая часть эмигрантов ехала в Палестину. Первая алия, датируемая 1882-1903 гг., дала всего лишь 35 тысяч репатриантов. За 20 лет! Но это все были как раз именно те самые идеалисты-интеллигенты, которые глубоко впитали в себя убеждение, что евреи должны жить только в Эрец Исраэль. И именно они с готовностью откликнулись на призыв Бен-Иегуды – «Еврей, говори на иврите!».

Репатрианты из России и стали первыми энтузиастами овладения ивритом в Палестине. Их было немного, но они прибывали и прибывали – небольшими партиями, безденежные, бросившие все, что составляло содержание их жизни в галуте. Можно ли было тогда, в начале 1880-х, предположить, что из этого ручейка когда-либо в обозримом будущем получится полноводная река?! Но вот уже основаны первые сельскохозяйственные поселения – Петах-Тиква, Ришон ле-Цион, Реховот, Рош-Пина, Зихрон-Яков. И уже находятся первые еврейские филантропы, готовые помогать находящимся на грани банкротства колонистам. К одному из них – к барону Эдмону де Ротшильду – обращается за помощью и Бен-Иегуда.

Совсем немного времени понадобилось Элиэзеру, чтобы разобраться, что к чему, и придти к пониманию того, что в одиночку он достигнет немногого. Ему нужны были помощники, такие же бескорыстные энтузиасты, как он сам. А еще ему для пропаганды своих идей нужно было печатное издание на иврите, которое, уходя в народ, может стать неким объединяющим фактором. Ему нужна газета. С ее помощью он сможет увлечь те массы людей, до которых он в личном общении никогда не дойдет. И вот уже 24 октября 1884 года, всего спустя три года после прибытия Бен-Иегуды на землю предков, он выпускает первый номер еженедельника «Ха-Цви» («Олень»). В истории еврейского народа это – первое периодическое издание на иврите, отвечающее всем европейским и национальным нормам. Ежедневным оно стало лишь через 24 года, в 1908 году (в 1910 – 1915 гг. выходила под названием «Ха-Ор»). Финансировал газету барон Эдмон де Ротшильд.

Но зачем нужны были все эти сложности? Рядом работает ряд школ, где дети учатся на языках цивилизованных стран. В школах «Альянса» преподавание ведется на французском языке. В школах немецкой благотворительной организации «Гильфсфейн» – на немецком. В школе имени баронессы Эвелин де Ротшильд – на английском? Внедрению в быт разговорного иврита оказывает мощное противодействие религиозная среда. К тому же в это время в еврейском мире происходят события, которые никак не способствуют развитию иврита. Массовая эмиграция евреев в Америку в значительной степени ослабляет интерес к нему. Более того, иврит не интересует даже лидеров сионистов, подавляющее большинство которых, занимаясь тем, что позднее была названо политическим сионизмом, иврита не знали и не очень верили в его подлинное возрождение.

И тем не менее идея возрождения разговорного иврита овладевает все большим числом евреев. «Новый старый язык» начинает победно шагать по Эрец-Исраэлю. В 1898 году в Ришон ле-Ционе открываются первый в мире детский сад и первый в мире культурный центр («Народный дом»), где говорят только на иврите. В 1903 году создается Объединение еврейских учителей, которое учреждает специальные квалификационные экзамены для преподавателей иврита. В 1906 году в Яффо появляется еврейская гимназия, где все предметы преподаются на иврите. После возникновения Тель-Авива ее переводят туда, и она получает название «Герцлия». Потом еврейские гимназии с преподаванием на иврите появятся в Иерусалиме и Хайфе. Ширится сеть начальных школ.

В начале ХХ века в Палестине появляется система школ, созданная Организацией помощи немецких евреев «Эзра» с преподаванием на иврите (второй официальный язык – немецкий). К 1914 году «Эзра» уже финансирует 50 учебных заведений, в которых занимается семь тысяч детей. На иврите ведется преподавание и в тех школах, что принадлежат сельскохозяйственным колониям.

На массовое овладение разговорным ивритом еврейского населения Палестины обращают, наконец, внимание лидеры Всемирной сионистской организации, и на VIII Сионистском конгрессе в Гааге (14-21.08.1907) принимается историческое решение: «признать иврит официальным языком сионистского движения, его руководящих органов, конгрессов и съездов». При этом подчеркивается, что «национальный язык является для сионистов обязательным». Проходит всего четыре года, и все заседания Х Сионистского конгресса в Базеле (2-9.09.1911) проводятся на иврите. В зале – 388 делегатов со всего мира.

Окончательную жирную точку в этом совершенно невероятном проекте поставила перепись населения ишува, проведенная в 1916 году. Она показала, что, за вычетом старой ортодоксальной общины, 40% населения считает иврит своим родным языком. С момента появления Бен-Иегуды в Палестине (1881) прошло всего 35 лет. (В 1958 году разговорным ивритом владело уже 1 800 000 человек).

P.S.

В 1918 г., когда после распада Османской империи над территорией Палестины был установлен британский мандат, Бен-Иегуда совместно с одним из сионистских лидеров Менахемом Усышкиным смог убедить британского верховного комиссара Герберта Сэмюэла (крупного английского политического деятеля еврейского происхождения) признать иврит одним из трех официальных языков, наряду с английским и арабским.

В это время (1919) постановлением Совнаркома иврит в РСФСР объявлен религиозным языком, преподавание на нем в школах запрещено.

P.P.S.

«Эту землю нельзя понять рассудком. Все, что создано, поражает и похоже на чудо. Расцвет еврейского языка – тоже своего рода чудо» (Х.Н. Бялик. 1924).