Газета Информпространство | Антология живого слова

Можно сказать, именно тетя Нехама Сауловна Лившиц (1903–1973) открывала во мне мое еврейство. Впервые в детстве от нее я узнал о защите крепости Масада и услышал, что среди отдавших в ней жизнь зелотов были и наши праотцы. Мой дедушка Саул был религиозен и непосредственно происходил из раввинского рода. И папа его, мой прадедушка, которого звали Пинхасом Лившицем, был раввином. Кстати, это он передал своей внучке – моей тете Нехаме историю нашего рода, по преданию, ведущего свой отсчет от первого еврейского царя Шауля и его отца Киша из колена Беньямина. Дедушка держал хедер в Игумене (ныне – Червень) в 64-х километрах от Минска, куда он переместился с территории Литвы.

Дед имел в царской России статус народного учителя, поэтому трое из семи его детей имели право учиться бесплатно и этим правом воспользовались. Моя мама Розалия Сауловна Лившиц (1905–1968) была шестым ребенком и четвертым из учащихся в гимназии, и оплату за ее обучение взял на себя в Игумене местный предводитель дворянства. Дед Саул же еще был кантором с прекрасным голосом. В местах белорусского проживания семьи дедушки Саула жило множество хасидов, и хасидское учение преобладало, но сам дедушка был литваком и из литваков соответственно. Семья Саула строго придерживалась ортодоксальных норм иудаизма.

В 1915 году наша семья бежала от наступающей германской армии из Игумена к знакомым в Крым – в город Джанкой, где была узловая железнодорожная станция (одна ветка на Керчь, другая – на Севастополь). Там у дедушки был свой дом. В Джанкое жили люди разных вероисповедований – православные, поляки-католики, евреи, мусульмане, караимы. Один раз в год в главный религиозный праздник каждой из этих конфессий околоточный обходил с поздравлениями всех домовладельцев. Христиане в Пасху и иудеи в Песах подносили околоточному рюмку водки и серебряный рубль. Татары в Курбан Байрам угощали околоточного сладостями, тоже сопровождая их серебряным рублем.

Когда в 1918 году германцы оккупировали Крым, у нас в доме оказались на постое два солдата немецкой армии. Так вот: эти солдаты помогали по хозяйству от души. А когда после Брестского мира солдаты собрались домой, моя бабка Хая заплакала и напекла им в дорогу пирогов, собрала в долгий путь всякого съестного. Потом – в 1941 году – тетя Нехама поначалу никак не могла поверить, что немцы творят чудовищные зверства на оккупированных территориях. Когда Крым был занят Врангелем, в нашем крымском доме останавливался офицер, очень вежливый молодой человек. А когда пришли то ли красные, то ли махновцы, первым делом моя родня услышала что-то про «жидовскую морду».

В Джанкое моя матушка закончила прогимназию в 1921 году, потом училась на отделении химии Симферопольского университета, в котором в те годы преподавали серьезные научные силы, в том числе представители столичной профессуры, бежавшей в Крым в годы Гражданской войны. Трудно пройти мимо того факта, что в довоенные годы евреи в СССР повсеместно получили возможность учиться в институте.

Между прочим, те, кто в нашей семье родился на рубеже XIX–XX веков, религиозный образ жизни не вели. 32 родственника погибли во время Великой Отечественной войны – большинство от рук оккупантов на белорусской земле. Никто из моей родни не был членом компартии. И на излете царского времени тоже никто из моих предков ни в какой партии не состоял. Интересно, что в нашем роду никогда не было крупных собственников… Но, как правило, жили в необходимом достатке. Хотя в жизни семьи моего деда бывали и нелегкие периоды.

Дедушка Саул умер в 1929 году, а бабушка Хая ушла из жизни спустя десять лет – в 1939-м.

Я родился в 1937 году в городе Рубежное Луганской области, где мои родители работали на Рубежанском химическом заводе. Папу Гавриила Андреевича Банкевича арестовали как врага народа за месяц до моего рождения и расстреляли. Осенью 1941 года мою маму Розалию Сауловну еще до эвакуации, проводившейся в Донбассе весной 1942 года, направили в Нижний Тагил налаживать производство фенола для комплектующих военной техники (ныне название завода – Уралхимпласт). Мы с тетей Нехамой поехали туда вместе с мамой. Там я учился в школе и прожил до 1955 года, когда поехал в Москву поступать в Институт радиотехники, электроники и автоматики. До сих пор ощущаю Урал и Нижний Тагил родными местами.

Вот что писала Л.М. Петрова в статье «У нас была неслабая команда» в нижнетагильской газете «Химик» от 28 ноября 1998 года:

«Смотрю на фотографию того времени… Молодые задорные лица… Молодые создавали новую отрасль народного хозяйства – большую химию страны. Старой с максимализмом молодости мы считали только начальника лаборатории Розу Сауловну Лившиц.

Своего здания у ЦЗЛ еще не было, лаборатория располагалась на втором этаже цеха ректификации фенольных фракций каменноугольной смолы – бывшего фенольного цеха 02. Было довольно тесно. Аналитическая группа была хорошо укомплектована лабораторной посудой, приборами, преимущественно стеклянными и кварцевыми, а также высококачественными реактивами в широчайшем ассортименте.

Коллектив аналитиков состоял из профессионально квалифицированных инженеров и техников со специальным образованием по аналитической химии. Не было ни одного человека, чтоб Роза Сауловна в течение дня не постояла бы у его стола. Интересовалась, подсказывала. Она имела такой подход к людям, что все были под ее руководством не просто работниками, а чувствовали себя одной семьей. Р.С. Лившиц создавала атмосферу дружелюбия, хотя и сама была требовательной, ежегодно практиковала отчеты инженеров о работе, что заставляло читать, размышлять. Работы было много, учила рационально использовать время. Учила дорожить честью коллектива. Она умела ценить мнение других и радовалась успехам молодых, была отзывчива к житейским трудностям».

Кстати, моя мама была награждена орденами Ленина и Трудового Красного Знамени.

Тетя Нехама не раз рассказывала мне передававшееся из поколения в поколение предание, что наша семья относится к колену Беньямина и берет начало от самого первого еврейского царя Шауля, судьба которого, как известно, оказалась трагической. Исторически наш род связан с земледелием и скотоводством. Тетушка рассказывала, что среди наших предков издревле было много книжников и раввинов. По семейному преданию, у нас в роду были гаоны. Первенцев из поколение в поколение называли Шаулем (Саулом). Еще мальчиков часто называли Шмуэлем (Самуилом). По словам моей тетушки, «торговцев в нашем роду не было». Она рассказывала, что одним из наших предков был живший две тысячи лет назад легендарный законоучитель Филон Александрийский. Вообще в Александрии, особенно уже после разрушения Второго Храма, находилось немало беньямитов.

Из Александрии наши предки, по преданиям, передававшимся из поколения в поколение, переместились в Марокко, где на протяжении нескольких столетий иудаизм оказался господствующей религией у местного населения. Позднее передвинулись в Испанию, а оттуда в разгул инквизиции во Францию, а уже потом попали на территорию Германии. В Польшу же, согласно преданиям, мои предки «мигрировали» из Пруссии. Фамилию Лившиц (от названия силезского городка Леобшуц, входившего в состав Пруссии) они получили в XVI веке, когда в Пруссии было принято давать евреям фамилии. Мои предки передвинулись на территорию Российской империи из Польши еще при королях Сигизмундах в XVII веке – задолго до присоединения Польши. Вообще передвижение евреев шло, как правило, группами семей, и наша группа имела устойчивую тенденцию перемещения по Европе в восточном направлении.

Считается, что среди моих пращуров был известный каббалист рабби Моше бен Нахман, также Нахманиид или Рамбан; 1194, Жирона – после 1270) – один из величайших авторитетов Галахи и комментаторов Танаха и Талмуда.

Он родился и прожил большую часть жизни в Жироне (Каталония, Испания). Учился у французского тосафиста Йехуды бен Якара. Каббалу учил у Эзры и Азриэля из Жироны. На жизнь зарабатывал как медик. В Жироне Рамбан возглавлял иешиву, которая воспитала выдающихся знатоков закона следующего поколения, включая р. Шломо бен Адерета и Аарона Алеви. Вероятно, после смерти рабби Йоны Геронди в 1264 году Рамбан стал главным раввином Каталонии. Велико было его влияние на общественную и духовную жизнь евреев. Известно также, что король Хайме I Арагонский держал с ним совет. Рамбан выступил в поддержку философских идей Рамбама и призвал французских евреев-мудрецов отменить херем против философских книг Рамбама. Во время диспута с христианами в Барселоне (1263 год) представлял евреев и, по мнению иудеев, одержал победу. Король победы не принял.

Впоследствии диспут привел к усилению враждебности со стороны христиан, и в 1267 Рамбану пришлось покинуть пределы Испании и переселиться в Эрец-Исраэль, где, в частности, он восстановил еврейскую жизнь в Иерусалиме.

Из Иерусалима Рамбан отправился в Акко, после чего его следы теряются, и неизвестно где и когда он умер и был похоронен. Относительно места его погребения существуют различные представления: в районе Иерусалима (возле Кфар Шилоах), в Хайфе, Акко, Хевроне или Тверии.

По преданию, один из моих предков по имени Нехемия, живший на территории Белоруссии во времена императрицы Елизаветы, обладая мистическими знаниями, был достаточно авторитетным каббалистом, и к нему ездили помещики из ближних и дальних мест, дабы узнать свою судьбу. Согласно воспоминаниям, его прорицания отличались точностью. К тому же известно, что Нехемия арендовал землю у панов.

Вообще же исторические судьбы еврейских семей часто чем-то перекликаются, как-то напоминают друг друга. Ведь евреи – такие же люди, как и все. Необыкновенна судьба самого еврейского народа, и это всегда преломлялось и преломляется в каждом из нас.

ГЛАВНАЯ	АРХИВ АНТОЛОГИИ ЖИВОГО СЛОВА	АВТОРЫ № 182 2013г.	ПУЛЬС	ПОКОЛЕНИЯ	ТРАДИЦИЯ	НАРОДНОСТЬ	ВСТРЕЧИ	МИР
ГЛАВНАЯ	ПРИРОДА	УДИВИТЕЛЬНОЕ	ШАГИ	ВОСПОМИНАНИЯ	СУДЬБА	ЛИЦА	СЛОВО	ЭТЮДЫ

Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО"

Аркадий Лившиц

Большой путь одной семьи