Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2008

Геннадий Норд

Строитель мостов

— Какие вехи на своем жизненном пути вы считаете наиболее значимыми?

— Я родился в Пинске Брестской области в 1954-м. Этот город одним из первых пострадал во время Великой Отечественной. Мой отец воевал, прошел всю войну. Потом окончил медицинский институт, работал врачом. Мать учительница, преподавала русский язык и литературу.

В конце 50-х годов родители переехали в Калининград, бывший Кенигсберг. Замечательный город, особенно, для мальчишек послевоенного времени: мы целыми днями лазали по подвалам, откапывали снаряды, немецкие ордена, оружие.

В 1946-м, после того, как выселили немцев, туда приехали люди со всей страны, в том числе и люди выдающиеся. Драмтеатром руководил Зиновий Яковлевич Корогодский, известный режиссер, который потом многие годы возглавлял Ленинградский ТЮЗ. В городе была очень сильная писательская организация. Один из моих первых учителей в писательстве — Сергей Александрович Снегов, автор известного фантастического романа «Люди как боги», в прошлом физик, 19 лет отсидевший в сталинских лагерях. Калининград дал мне возможность дышать культурой. Школа, в которой я учился, — ее в свое время закончил космонавт Алексей Архипович Леонов — находилась во дворе телестудии… И я, с третьего класса активно участвовавший в художественной самодеятельности, уже в 7-ом стал ведущим детских телевизионных передач. Тогда же написал свое первое стихотворение. На балтийский курорт приезжали многие известные люди, и их непременно затаскивали на телевидение... Мне посчастливилось встретиться со многими из них — от Абеля до Высоцкого. В старших классах я уже играл в нескольких спектаклях в театре. И даже в качестве помощника режиссера участвовал в съемках телевизионного короткометражного фильма…

Конечно, решил поступать в театральный институт, — поехал в Питер, на режиссерский. А там сдавали экзамены дяди за сорок. Куда мне в мои семнадцать! Вернулся домой, поступил на литфак Калининградского университета. Там начал работать с вокально-инструментальным ансамблем «Акварели». С этим коллективом я выступал много лет, и после того как ансамбль стал профессиональным. С третьего курса перешел на журналистику, работал на телевидении и радио. Много лет был редактором многотиражной газеты.

А потом уехал работать на Север в Тюменскую область, — надо было кормить семью — и… прежняя жизнь закончилась. В 1978 году я уже был женат, у меня рос сын… И однажды я едва не угодил в тюрьму…

— Как вас угораздило? За что?

— За песни…Что такое Север? Тундра, лагеря, зэки… Я с ними много общался, стал писать зэковские песни, хотя тогда это было запрещено. Взяли, помучили немного, закрыли прямо в здании прокуратуры, в подвале. Три следователя меня допрашивали. Шел 1984 год, я уже работал в Нижневартовске начальником управления. Мне удалось записочку передать руководству, и меня вытащили… До суда дело не довели.

— Вам что-то удалось издать в советские годы?

— И немало. Всего 12 книг вышло. Много в сборниках печатали. Записал семь альбомов.

А в 1989-м все стали потихоньку с Севера уезжать. Настала и моя очередь, уехал в Волгоград, потом в Киев. Наступило время кооперативов. И я создал многопрофильное предприятие. Что в него входило? Прежде всего, киностудия: мы сняли два художественных фильма. Затем, в Приморске в совхозе взяли пустующую ферму, из Италии завезли пушных гусей и начали шить пуховики. Гусиное мясо отдавали за аренду совхозу. Продавали гусиную печенку, за которой специально прилетали французы. Кроме того, в это предприятие входило монтажно-строительное управление, которое занималось ремонтом и реставрацией исторических зданий в Киеве. В Хмельницкой области нашли болото с белым торфом, очень насыщенным минеральными веществами, — его покупали голландцы для удобрения тюльпанов. А еще у нас был научно-технический центр и многое другое.

Однако мне пришлось пожалеть, что осел в Киеве, — ударили последствия Чернобыльской аварии. В начале 90-х при рождении умерли двое детей. Заболела младшая дочь. Врачи сказали: если не хочешь ее потерять — увози. А куда увозить в Союзе? Где ее смогут вылечить? В Калининграде? В Москве? В 1992 году за неделю собрался и уехал в Израиль. Первые месяцы вообще не видел, что за страна вокруг меня, — занимался лечением дочери. Работал дворником, сторожем. Потом, когда ребенка вылечили, потихоньку писал и даже выступал. Однако понял: мне тут делать нечего. А Советский Союз распался, паспорт оказался недействительным, вернуться в Россию было довольно сложно. В Америку нельзя — нужна виза. Собрал всю семью, и поехали мы в Канаду, в Монреаль.

— Ну и как в Канаде? Судя по вашим песням, вас тянуло в Москву.

— Первое время я не мог выехать из Канады, — у меня не было никакого статуса. Меня бы просто не впустили обратно.

— Что вам дала жизнь в Канаде?

— Многое. Хотя, конечно, страна фискальная, бюрократическая, коррупционная. Страна, первым пунктом конституции которой записано, что она является страной эмигрантов, и которая этих эмигрантов терпеть не может… Но в Канаде мне очень хорошо писалось. Огромная территория, народу мало, людей не видно, — можно закрыться и, не общаясь ни с кем, спокойно работать.

— А что такое русскоязычная Канада сегодня?

— Очень непростая община — сплетни, склоки и зависть. В то же время есть люди, которые встали на ноги, немало русских предприятий от химчисток и парикмахерских до ресторанов… Монреаль — город-остров с населением около 3 миллионов, русских — порядка100 тысяч, выходит пять газет. Но русские в Монреале не богаты, большинство живет на социальное пособие. Трудно найти работу.

Живут там не только новые эмигранты, но и те, кто приехал давно — деникинские казаки, например. У них целый город в 50 километрах от Монреаля, его называют казачьей станицей. Казаки издают даже свой журнал. До 1999 года они наших эмигрантов не пускали. Только после того, как мы организовали фестиваль искусств «Кленовые листья», атаман пригласил нас в гости.

— Фактически вы были неформальным лидером русскоязычной общины города?

— Когда-то — да. Моя деятельность приходилась на 1996-2003 годы. Фестиваль русской культуры шел с середины ноября до середины декабря ежегодно — брифинги, вечера, концерты, художественные и фото выставки. Он находил поддержку мэрии, правительства провинции и даже страны. Мы получали приветствие от премьер-министра и генерал-губернатора Канады.

В рамках фестиваля в Монреале был установлен памятник А. Пушкину. После того, как в столице провинции Квебеке, побратиме Петербурга, поставили памятник великому русскому поэту работы скульптора Григория Потоцкого, мне позвонил скульптор Виталий Гамбаров и предложил подарить городу Монреалю свой памятник Пушкину. Я взялся за дело, понимая всю сложность этого проекта. За советом и помощью я обратился к двум своим друзьям — настоятелю православного собора Петра и Павла о. Александру и раввину русскоязычной еврейской общины Израилю Сироте, выпускнику ешивы Любавичского Ребе.

Православный собор Петра и Павла находится в самом центре города, перед зданием скверик… Интересно также, что при соборе первые русские эмигранты организовали библиотеку имени А.С. Пушкина. Я отправился к батюшке и выяснил главное: сквер не муниципальный, он принадлежит собору. На предложение об установке памятника о. Александр ответил согласием. Дал добро и церковный совет… Памятник Пушкину открыли при огромном стечении народа, прессы и телевидения. Теперь каждый год 6 июня люди собираются в скверике возле памятника, чтобы почитать стихи, да и просто пообщаться друг с другом.

— Вы вновь приехали в Россию в 2005 году, чтобы всерьез заняться творчеством. Что удалось сделать за эти годы?

— Изданы две книги стихов — «Звоны» (2006) и «Високосный век» (2007), записано пять сольных альбомов. Вышло около 40 сборников, куда включены мои песни. В этом году удалось напечатать Антологию русских писателей Северной Америки. Только в 2007 году у меня было около ста выступлений. Мои песни звучат на радио и телевидении.