Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2013

Никита Бекетов

Лев Бердников

Счастье во сне пришло

О Бекетове и пойдет здесь речь. А потому обратимся к родословной нашего героя и первым милостям Фортуны, поначалу так благоволившей к нему. Фамилия Бекетов происхождения тюркского («бекет» – воспитатель ханского сына). В Московии дворяне Бекетовы известны уже c XVI века. В письменных источниках XVII века упоминается П.Ф. Бекетов, боярский сын, стрелецкий сотник, голова в Енисейске и строитель Якутского острога (1653). Известно, что наш Никита приходился ему внучатым племянником. Отец же Н.А. Бекетова – А.А. Бекетов служил воеводой в Cимбирске и вышел в отставку при Екатерине II. (Надо сказать, что воеводство рассматривалось в то время как возможность обогатиться – «покормиться», как говорили тогда).

Литератор М.А. Дмитриев приводит любопытный диалог Бекетова-отца и государыни: «Она его спросила: «А много ли ты, Афанасий Алексеевич, нажил на воеводстве?» – «Да что, матушка Ваше Величество! Нажил дочери приданое хорошее: и парчовые платья, и шубы; все как следует» – «Только и нажил?» – «Только, матушка! И то слава Богу!» – «Ну, добрый ты человек, Афанасий Алексеевич! Спасибо тебе». По словам того же М.А.Дмитриева, это приданное стоило не более 2-х тысяч рублей, что, хотя и было немалой суммой по тем временам, свидетельствует о весьма скромном достатке семьи. И уж, конечно, отцовские деньги не могли покрыть расходы на модные французские костюмы, которые носил в столице его щеголь-сын.

А в Петербурге Н.А. Бекетов оказался, когда ему только минуло 13 лет. Как сын дворянина он был принят в Сухопутный Шляхетный кадетский корпус – привилегированное учебное заведение, которое по праву называли Рыцарской академией. Программа корпуса была универсальной: наряду с гуманитарными и техническими дисциплинами кадеты обучались иностранным языкам, танцам, фехтованию и основам политеса (или «учтивствам»). Многие воспитанники корпуса писали стихи, и сам Бекетов сочинял любовные песни – занятие, свойственное молодому щеголю (Н.И. Новиков утверждал, что эти песни помещены в изданных в XVIII веке сборниках песен, но какие из них сложил Бекетов, не установлено). Кадеты нередко устраивали драматические представления, в которых исполняли не только мужские, но и женские роли. Как мы уже сказали, на одном из таких спектаклей и решилась судьба Бекетова.

О любовных отношениях Елизаветы и Никиты известно мало. Как правило, это вольная трактовка писателей, временами скабрезного характера. В своем сценарии порнофильма «А мне летать охота!» cовременный российский кинорежиссер А. Оганезов излагает эпизод свидания 43-летней императрицы-нимфоманки и ее нового 19-летнего фаворита: «Бекетов берет Елизавету на письменном столе. «А ну, учини страстно свою императрицу, не робей, кадет! – подзадоривает его Елизавета, – не урони чести своего корпуса!». Бекетов берет Елизавету на секретере. «Круче, круче бери, сержант!» – взмолилась Елизавета, тяжело дыша. Бекетов берет Елизавету на кресле. «Еще..., еще...., давай..., шибче..., шибче..., капитан!» – застонала Елизавета. Бекетов берет Елизавету на полу. «Отлично, полковник!.. Так держать!» – громко застонала Елизавета, – отныне и впредь отказу моего, друг сердешный, ни в чем не станется!». Да простит нас читатель за цитирование натуралистической сцены, но картина, представленная Оганезовым, достаточно правдива – именно сексуальные услуги государыне обеспечили Никите Афанасьевичу головокружительный карьерный взлет. Произошло это столь стремительно, что даже видавшие виды царедворцы не переставали удивляться такому «случаю». И, действительно, слыханное ли дело, – этот кадет на другой день после знакомства с Елизаветой стал сержантом, через несколько дней – премьер-майором с предписанием быть адъютантом у влиятельного графа А.Г. Разумовского (тоже фаворита императрицы), а еще через месяц – полковником.

О Бекетове говорили, что он возгордился своим новым положением и стал спесивым, важным и неприступным. Когда же его поселили во дворце и дали покои рядом с императрицей, он окончательно уверовал в свою значительность и могущество. Любовался он и собственной красотой, и не случайно писатель А.П. Сумароков вывел его под именем Нарцисса в одноименной комедии. Нарцисс, как и Бекетов, занимается рифмотворчеством; он читает вслух Оду, восхваляющую самого себя.

Но наивный красавец едва ли подозревал, что каждый близкий к монархине «припадочный человек» находился под пристальным вниманием конкурирующих между собой придворных партий, стремившихся с его помощью всячески упрочить свои позиции. Так, графы Александр и Петр Шуваловы старались выдвинуть во временщики своего молодого кузена – Ивана Шувалова, и вкупе с любимой подругой императрицы М.Е Шуваловой, урожденной Шепелевой, нахваливали его стать и мужские достоинства. Бекетов же сделался ставленником вице-канцлера А.П. Бестужева, пытавшегося ослабить влияние клана Шуваловых и самолично управлять государственными делами. Их соперничество носило и политический характер, поскольку Шуваловы были горячими приверженцами Франции, а Бестужев был сторонником союза с Австрией. Именно Бестужев одарил Никиту французскими костюмами с бриллиантовыми пуговицами цены баснословной, драгоценными кольцами, великолепными часами из червонного золота.

Поначалу, когда летом 1751 года его протеже последовал за Елизаветой в Петергоф, а Шувалов спешно оттуда уехал, Бестужев торжествовал. Однако фавор Бекетова был недолгим и рассыпался в одночасье благодаря интригам шуваловской партии. Произошло это так: Петр Шувалов втерся к Никите в доверие и расточал всевозможные комплименты по поводу его красоты. Под предлогом заботы о внешности фаворита он дал ему «чудодейственные» притирания для улучшения цвета кожи. В результате пользования этим косметическим средством лицо Бекетова покрылось прыщами и угрями. Тогда Шуваловы нашептали императрице, что новый фаворит ведет разгульный образ жизни и заразился дурной болезнью, опасной для ее здоровья. К тому же, воспользовавшись тем, что Бекетов руководил хором мальчиков-певчих и проводил с ними много времени, они намекнули на его педофилию. Бекетов за «непристойное поведение» был немедленно удален из дворца и отправлен в действующую армию. А Иван Шувалов вернулся во дворец.

Но все же в благодарность за доставленные дни счастья государыня пожаловала Бекетова богатыми поместьями, в том числе имением Отрада близ Царицына в благодатной Астраханской губернии. Современник так живописал владения опального фаворита: «Великолепная деревня Отрада, с виноградными садами, мраморными водоемами, роскошной мельницей, в которой не было ни малейшего стука, ни малейшей пыли; и стояли красного дерева ломберные столы для игры в карты; наконец, ему же принадлежали богатые рыбные ловли на Волге, от которой произошла Бекетовская икра, некогда знаменитая».

Несмотря на фиаско при дворе, Бекетов, по словам исследователей И.Ф.Мартынова и И.А.Шанской, во мнении многих оставался «эталоном истинного петиметра» (то есть щеголя-галломана) и знатоком в амурных делах. «По всей России ходили слухи о его дорогих и экстравагантных нарядах. Не менее широкой известностью пользовались любовные похождения этого редкостного красавца, щедрого кутилы и галантного острослова».

В начале 1750-х годов литератор И.П. Елагин написал «Сатиру на петиметра и кокеток» (1753). Разразилась жаркая литературная полемика о щеголях. В числе ее материалов было и стихотворное «Письмо к Бекетову», принадлежавшее перу преподавателя Артиллерийского и инженерного корпуса Н.Е. Муравьева. Последний отчаянно спорит с Елагиным и его сторонниками, видевшими в петиметрстве опасный общественный порок, и обращается к авторитетному Бекетову для подтверждения собственной позиции. Начав свое послание с филиппики ученым-педантам, Муравьев сосредоточивается на «советах влюбленным». Он воспевает дерзость в любви, порицает бесполезную ревность, которая «паче всех мученьев на свете», и приглашает к разговору самого Бекетова. И Никита Афанасьевич ответил Муравьеву стихами «Правила как любиться без печали. Письмо к приятелю». Проникнутые здоровым гедонизмом «Правила» отвергают переживания безответной любви как бесплодные, глупые и анахроничные для XVIII века:

Бекетов – сторонник любви тайной, удаленной от чужих глаз и неподвластной досужим судачествам света:

Может показаться странным, что Бекетов, несмотря на свое женолюбие и бурную молодость, так и остался холостяком. Возможно, какие-то властные нити связывали его с Елизаветой, имевшей сильную любовную харизму (ведь так и не женились и другие ее фавориты – И.И.Шувалов и А.Г.Разумовский). Никакими сведениями о дальнейшей личной жизни Бекетова мы не располагаем. С Никитой Афанасьевичем, подобно многим деятелям XVIII века, произошла метаморфоза – щегольская юность, которую Ломоносов назвал «златой младых людей и беспечальный век», сменилась зрелостью, посвященной серьезной государственной деятельностью на благо Отечества.

На полях брани Семилетней войны он стяжал себе славу отважного воина. И как не поспорить тут с Екатериной II, говорившей, что Никита был слишком изнежен для военного ремесла.

После сражения при Грос-Егерндорфе (август 1757 года) он был назначен командиром 4-го гренадерского полка, с которым участвовал в занятии Кенигсберга (январь 1758 года), осаде крепости Кюстрин и сражении при Цорндорфе (август 1758 года). В последней баталии полк Бекетова был почти весь уничтожен фланговыми атаками неприятеля, а сам командир вместе с графом З.Г Чернышевым попал в плен к пруссакам, где провел целых два года. В народе даже сложили об этом песню:

Вернувшись из неволи, Бекетов был произведен в бригадиры, а в 1762 году – в генерал-майоры. Императрица Екатерина II в 1763 году назначила его астраханским губернатором. Деятельность Бекетова на этом посту была исключительно продуктивна. Губернатор построил Енотаевскую крепость для защиты местных жителей от набегов киргизов. По его непосредственным патронажем было основано поселение Сарепта, где разместились приглашенные из Германии колонисты – так называемые «моравские братья». Это было живописнейшее место неподалеку от Царицына, с холмами, покрытыми густым лесом, на берегу впадавшей в Волгу реки Сарпы. Название оно получило от древней сирийской Сарепты, упоминаемой в Танахе, где говорится: «Как повелел Господь устами пророка Ильи: «Встань и пойди в Сарепту Сидонскую и оставайся там», и далее: «Где мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет». Примечательно, что герб астраханской Сарепты заключал в себе сосуд, колосок и масличное дерево с елейной кружкой под ветвями. Переехавшие сюда немецкие пасторы-миссионеры обращали кочевых калмыков в христианство.

Но Бекетов приглашал в губернию на поселение не только иноземцев. Он остро ощущал нехватку людей для сельскохозяйственных работ, которыми до него мало занимались, и заселил земли крепостными крестьянами из внутренних губерний, которым помогал обустраиваться на новом месте. Многие из них, благодаря ему, cтали жить вольготно и зажиточно.

«Он обратил внимание на разведение лучших сортов виноградных лоз и выделку хороших вин, для чего выписывал из-за границы искусных виноделателей». Заботился он и о заведении шелководства; увеличил торговый оборот с Персией; значительно улучшил рыбные промыслы и установил новые правила взимания податей, благодаря чему доходы стали поступать в казну со всей империи и превратились в важную статью государственного бюджета. За свою неутомимую службу Никита Афанасьевич был награжден орденом Св.Анны I степени, пожалован чином генерал-поручика и стал сенатором.

В 1780 году Бекетов вышел в отставку, но так и не угомонился, продолжая заниматься селекцией и сельским хозяйством. С его именем связаны, между прочим, первые в России опыты по производству горчицы. Никита Афанасьевич получил эту превосходную приправу, не уступающую западным образцам, и даже собирался поставить ее на промышленную основу. Бекетовская горчица была отправлена для освидетельствования в Петербург, и ее создатель получил в результате золотую медаль Вольного экономического общества.

Рукотворный памятник, оставшийся после Бекетова – это построенная им домовая церковь в Отраде в честь его небесного покровителя Никиты-исповедника. Этот храм в стиле зрелого классицизма, заложенный в 1782 году, утопает в зелени; он являет собой самый древний памятник русской архитектуры Волгограда, дошедший до наших дней. Среди жителей Отрады бытует легенда, что прах Н.А. Бекетова пребывает в склепе этого Никитского храма.

Так написал о Никите Афанасьевиче его племянник, известный поэт И.И. Дмитриев.

«Счастье во сне пришло», – говорили о Бекетове. Если вспомнить метафору испанского драматурга XVII века П. Кальдерона: «Жизнь есть сон», то эти обращенные к Никите Афанасьевичу слова приобретут иной, более широкий смысл. Не слишком долгая жизнь, отпущенная Бекетову (65 лет), на всех ее этапах была наполнена верой, любовью, творчеством, заботами о благе России, а потому была счастливой. И из жизни он ушел в июньскую ночь, когда сны так воздушны, сладки и безмятежны.