Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2013

Шолом-Алейхем

Яков Басин

Зачем нужна страна?

1

«Что это, собственно, за вопрос: зачем евреям нужна своя страна? Иные ответят на этот вопрос вопросом: а почему евреи не могут иметь своей страны? И будут правы: если евреи – народ, почему же они должны быть хуже всех прочих народов? Это выглядит так, как если бы вас спросили, например, зачем нужно иметь квартиру: ясно, что каждому человеку нужно жилье. А что, на улице сидеть? Однако, если хорошенько вдуматься, вопрос не в этом. Вопрос стоит иначе: зачем евреям нужна собственная квартира?»

Эти слова принадлежат великому еврейскому писателю, одному из классиков литературы на языке идиш в новейшее время Шолом-Алейхему (Шолем Рабинович, 1859–1916). И это поразительно! Уж, кажется, кто еще, как не он, должен был бы «держаться» за своих «клейне менчелех мит клейне хассогес» («маленьких людей с маленькими идеалами»), живущих бедной горемычной жизнью и смягчающих горечь своего существования ироническим к нему отношением?! Кто еще, продолжая традиции Менделе Мойхер-Сфорима и называя себя «внуком дедушки Менделе», должен был бы стремиться к сохранению и укреплению патриархальной жизни того местечкового еврейства, которое было животворным источником идиш и самобытной еврейской культуры?!

Как мог он, воспевший вслед за Менделе с его обитателями Глупска и Кацбанка, мир Мазеповки и Касриловки, вселять в души своих любимых «люфтменчен» («людей воздуха») смуту и надежду на лучшую долю в далекой девственной Палестине?! Но это был именно он, человек, которого весь еврейский мир знал под именем Шолом-Алейхема. И сделал он это еще в 1898 г., сразу после Первого сионистского конгресса в Базеле. Статья, опубликованная впервые в Варшаве, называлась примерно так, как мы назвали свою: «Зачем евреям нужна собственная страна?».

Шолом-Алейхему было едва за 20, когда он, потрясенный кровавыми погромами 1881–1882 гг., начал серьезно думать о том, что решение «еврейского вопроса» лежит в еврейской эмиграции. Это было время, когда национальная интеллигенция, отодвинув вопросы о просвещении российского еврейства и реформе его религиозной жизни на второй план, начала развивать идеи палестинофильства.

Идеи политического возрождения еврейства к этому времени были уже не только новы, но и успели получить пропагандистскую поддержку еврейских литераторов второй половины XIX века, и, в первую очередь, тех, кто пользовался особой популярностью среди читательской аудитории. Но до 1980 г., когда возникла реальная опасность погромов, в еврейской литературе еще доминировали ассимиляторские идеи. Они были продиктованы, с одной стороны, либеральными реформами Александра II и некоторым ослаблением дискриминационной политики властей, а с другой стороны – угасанием надежд на возрождение национального очага в Палестине. В то же время все большую поддержку в еврейской среде получали идеи развития национального образования. Эти тенденции в той или иной степени серьезно повлияли на процесс развития политического сионизма в российской диаспоре. И это тем более важно подчеркнуть, что именно на русскую диаспору опирались Теодор Герцль и его соратники после первых сионистских конгрессов.

Одним из выразителей ассимиляторских идей бы в те годы русско-еврейский писатель и публицист, уроженец Минска Лев (Иехуда Лейб) Леванда (1835–1888). В возрасте 25-и лет, работая преподавателем минского казенного еврейского училища, он активно печатался в местной прессе. Он владел несколькими языками, хорошо знал русскую и западную литературу, привлекая своей эрудицией читательскую аудиторию. Но в 1860 г. ему предложили пост ученого еврея при виленском генерал-губернаторе, который он занимал в течение 26-и лет. Будучи все эти годы активным сотрудником первого еврейского журнала на русском языке «Рассвет», Леванда имел возможность пользоваться всей доступной ему литературой по «еврейскому вопросу» и быть в курсе всех событий в жизни российской диаспоры.

Леванда разделял широко распространенные в эпоху великих реформ шестидесятых надежды на быстрое улучшение гражданского положения еврейства в России. Активная пропаганда национальных идей стала овладевать еврейской молодежью, а вслед за ними проникать в гущу еврейского населения. Пропагандисты этих идей с удовлетворением стали отмечать рост национального самосознания и ослабление ассимиляционных процессов. Крепла вера, что цивилизация уничтожит средневековые гонения евреев и что распространение просвещения позволит им сблизиться с народностями Европы. Былые лозунги борьбы с ортодоксией, хасидизмом стали сменяться призывом к примирению и объединению всех слоев еврейства.

2

И, тем не менее, были мыслители, которые искренне исповедовали и пропагандировали идеи возвращения евреев на историческую родину, став фактически провозвестниками сионизма. Одним из первых следует назвать прусского раввина Цви-Гирша Калишера (1795–1874). Проповедь идеи заселения Палестины евреями стала главным делом его жизни. В своих статьях он предлагал активистам еврейского движения добиваться у турецкого султана разрешения молиться на Храмовой горе и начать устраивать в Палестине земледельческие колонии под эгидой европейских держав. Когда во Франкфурте-на-Одере раввин Хаим Лурье (1821–1878) создал в 1860 г. общество по заселению Эрец-Исраэль, Калишер стал одним из самых активных его деятелей. Изданная этим обществом книга Калишера «Дришат Цион» («Стремление к Сиону», 1862) в течение многих лет служила главным средством внедрения в среду ортодоксального еврейства идеи возвращения в Эрец-Исраэль. Большинству религиозных современников Калишера мысль о приближении избавления силами самого еврейского народа казалась вызовом основам традиционного иудаизма, который ожидал возрождения Эрец-Исраэль лишь с приходом Машиаха.

В том же, 1862 г., немецкий писатель и политический деятель еврейского происхождения Мозес (Моисей) Гесс (1812–1875) опубликовал свою самую известную работу «Рим и Иерусалим: исследование еврейского национализма». В ней он почти за сорок лет до Теодора Герцля описал механизм социальных изменений в обществе, которые рано или поздно приведут еврейский народ к осознанию безнадежности своего будущего пребывания в диаспоре и обеспечат его возвращение на свою историческую родину. Обращаясь к ассимилированным кругам вполне довольного своим положением

немецкого еврейства, он пишет поистине пророческие слова: «Напрасны ваши старания. Ни философское, ни географическое alibi не спасут вас. Меняйте сколько угодно свои имена, нравы, обычаи, одежду и религию, – ваше incognito будет раскрыто, и вы для всех будете лишь евреями». Он прямо призывал к колонизации Палестины.

Тем не менее, работы Цви Калишера и Мозеса Гесса, способные совершить революционный переворот в сознании современников, остались невостребованными. И прошло еще долгих 20 лет, пока разразившиеся кровавые погромы на юге России в начале 80-х гг. серьезно поколебали веру евреев в осуществление идеалов просвещения и дали серьезный толчок к утверждению идеи возвращения евреев в Эрец-Исраэль. Возникло общественное движение, получившее название палестинофильства. Развитие его затронуло по большей части русское еврейство, наиболее дискриминируемое в Европе. Идеологической основой всего движения стала мысль, высказанная Элиэзером Бен-Иегудой, что сохранение и обновление еврейской нации возможно лишь при возрождении страны предков и библейского языка и что, подобно всем другим нациям, еврейский народ должен осесть на своей исторической территории.

В среде еврейской интеллигенции произошел значительный идейный перелом, который тогда же художественно воспроизвел Перец Смоленскин в повести «Nekam Berit». Выходец из белорусского местечка, писатель и публицист Перец Смоленскин (1842–1885) остался в истории как один из предшественников сионистского движения Ховевей Цион. Его литературным языком был иврит. Не имея возможности в российских условиях легально издавать задуманный им журнал, он в 1868 г. обосновался в Вене. Там и начал выходить его журнал «Ха-Шахар» («Рассвет»), которому Смоленскин отдал 18 лет жизни и в котором были опубликованы все его произведения. «Ха-Шахар» оказал огромное влияние на еврейскую интеллигенцию, особенно в России, где распространялась бо?льшая часть его тиража. Из-за постоянной нехватки денег журнал выходил нерегулярно. Смоленскин был не только издателем, редактором и основным автором, но и корректором, а часто и наборщиком. Помогли ему сделать журнал популярным и известные еврейские публицисты того времени.

Иехуда Лейб Гордон (Лев Осипович Ошерович, 1830–1892) не случайно получил прозвище «еврейского Некрасова». Его статьи и стихи, по утверждению современников, «были пропитаны желчью и слезами», клеймили косность местечкового быта, бичевали догматизм раввинов, не желающих считаться с требованиями времени, брали под защиту угнетаемую и забитую бедноту «черты оседлости». Особую популярность получила его поэма о бесправии и горестной судьбе еврейской женщины «Мир как он есть» (1876). Гордон ратовал за реформу религиозных обычаев, за обучение еврейских детей в светских школах. Он страдал, что молодое поколение идет по пути ассимиляции, отрекаясь от всего национального, в том числе и от иврита, «вечным и верным рабом» которого писатель себя считал.

3

Это было время поисков, и статьи еврейских авторов были полны противоречий. Тот же Гордон, борясь с ассимиляторскими тенденциями в обществе, одновременно исповедовал усвоения евреями европейской культуры. Строка из его стихотворения «Пробудись, народ мой» (1861) – «Будь евреем в шатре своем и человеком, выходя из него» – стала девизом еврейских просветителей тех лет. Единственным выходом для евреев России он считал эмиграцию в США. Он не верил в успех палетинофильства, но при этом призывал к возвращению на историческую родину: «Все в путь, и стар и млад».

Одним из наиболее ярких пропагандистов сохранения национальной самобытности евреев был в это время писатель и публицист Моше Лилиенблюм (1843–1910). Видя в религии единственную силу, способную решить эту задачу, и, мечтая о сотрудничестве евреев с нееврейским окружением, он призывал смягчить наиболее суровые предписания Галахи, порожденные иными историческими условиями и тормозящие приобщение еврейства к прогрессу. Он обличал традиционное еврейское воспитание, уродующее детей и делающее их неприспособленными к труду. Одним из первых он высказал мысль, что гражданское равноправие не изменит в корне положение евреев в диаспоре. Общественный статус «нации внутри нации» будет постоянной причиной их тяжких испытаний, а ассимиляция приведет к самоликвидации нации. Пророческой в связи с германским фашизмом можно считать мысль М. Лилиенблюма, что, находясь в диаспоре, евреи находятся в опасности физического уничтожения.

Палестинофильские воззрения выдвигались и другими общественными лидерами. Были среди них и авторы «Восхода». Они характерны, в частности, для новеллиста, прожившего всю жизнь в Галиции, преуспевающего фабриканта Мордехая Брандштедтера (1844–1928) и известного российского востоковеда и гебраиста, сотрудника императорской Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге Авраама Гаркави (1839–1919). Последний сделал это в своей статье о р. Иегуде Галеви, напечатанной в журнале «Восход» за апрель 1884 г.

Погромы, грянувшие в России в 1881 г. заставили многих литераторов пересмотреть свои взгляды на будущее еврейского народа. Большинство их начали активно пропагандировать идею о скорейшем переселении евреев в Эрец-Исраэль. Один только Перец Смоленскин опубликовал на эту тему 25 статей. Смоленскин также утверждал, что в ближайшее столетие евреям Европы грозит неизбежная гибель от рук антисемитов. Его статьи наиболее ярко способствовали становлению в России палестинофильства.

Красноречивым выразителем этого движения стал Моше Лилиенблюм. Когда после погромов началась массовая эмиграция, принявшая формы беспорядочного бегства, Лилиенблюм в статье «Общееврейский вопрос и Палестина» (Рассвет, 1881, №№ 41-42) высказал мысль, что страдания евреев не прекратятся, пока евреи не перестанут быть «чужими», так как именно в этом обстоятельстве источник их страданий. Разразившаяся массовая эмиграция должна поэтому принести не сомнительную пользу одним лишь эмигрирующим, а истинную пользу всему еврейскому народу. Нужно поэтому направить хотя бы часть эмигрирующих на историческую родину. Необходимо «стремиться к колонизации Палестины, к заселению ее евреями так, чтобы в течение одного века евреи могли почти окончательно оставить негостеприимную Европу и переселиться в близкую к ней страну наших предков, на которую мы имеем историческое право»

Многие из тех, которые раньше боролись за просвещение, стали после идейного перелома ратовать за возврат к старому еврейству. Иные из них стали убежденными апологетами старины, отстаивали сохранение традиционного иудаизма в неприкосновенном виде.

Пропаганда идеи палестинофильства нашла отклик среди интеллигентной молодежи. Во многих городах России возникли кружки «Друзей Сиона» (Chobebe Zion), поставившие себе целью поддерживать и продолжать дело колонизации Палестины. Для практического изучения иврита были также основаны специальные кружки «Safah Berurah». Видя единственное разрешение еврейского вопроса не в эмансипации, а в активной общественной деятельности, лидеры этих организаций стали все больше и больше склоняться к мысли, что только повседневная работа с населением может привести к основанию еврейского государства, независимо от того, возникнет ли это государство в Палестине или в другой стране. Однако среди западноевропейских евреев эти идеи не нашли отзыва. Вне России палестинофильство пользовалось успехом разве что в Румынии и в Вене, где известный публицист и философ Натан Бирнбаум (Матиас Ахер, 1864–1937) основал национальный студенческий союз «Кадима» и издавал печатный орган Selbstemanzipazion.

Погромы 1881 г. окончательно похоронили надежды на слияние евреев с русским народом. Чаяния ассимиляторов потерпели крах. Это немедленно сказалось на творчестве еврейских писателей – основных пропагандистов идей палестинофильства. «Только в собственной стране свободно проявится современная сила еврейского народа, и он примет участие в работе европейской народной семьи», – писал Н. Бирнбаум. «Одна коза, приобретенная евреем в Эрец-Исраэль, важнее десяти гимназий», – писал М. Лилиенблюм. «Необходимо, следуя общему примеру всех культурных народов, считаться с воцарившимся в мире принципом национальности», – писал Л. Леванда.

В еврейской прессе стали появляться обзорные статьи о задачах палестинофильского движения. В статье «Сущность так называемого палестинского движения» Л. Леванда писал о пробуждении национального сознания еврейских масс в России, о покупке земли в Эрец-Исраэль и обретении таким образом евреями «почвы под ногами» (Сборник «Палестина», 1884). Основная мысль в статьях Моше Лилиенблюма была сформулирована в одной фразе: «В жизни нет другой цели, кроме самой жизни». Продвижение возвращения евреев в Эрец-Исраэль составляет основное содержание его публицистики. Одна за одной выходят его статьи «Общееврейский вопрос и Палестина» (1881), «О возрождении еврейского народа на Святой земле древних отцов» (1884), «Палестинофильство, сионизм и их противники» (1889).

4

Идеи палестинофильства увлекали и Шолом-Алейхема. Когда возникло это движение Шолом-Алейхем служил казенным раввином в уездном городе Лубны Полтавской губернии. Занявшись общественной деятельностью, он пытается обновить жизнь своей общины и публикует ряд статей в выходивших на иврите газетах «Ха-мелиц» (Петербург) и «Хацфира» (Варшава). Сблизившись с участниками движения «Хиббат-Цион», он, даже находясь в сложном финансовом положении, жертвует деньги на их деятельность. Когда в 1884 г. возникло палестинофильское движение «Хововей-Цион», Шолом-Алейхем поддерживает связь с секретарем этого движения Менахемом Усышкиным.

К этому времени уже шла активная репатриация, в Палестине уже возникло несколько еврейских сельскохозяйственных поселений. В России евреи собирали средства для того, чтобы скупать у арабов земли. Приобщился к этому и Шолом-Алейхем, который, совершив несколько поездок по городам России, пожертвовал на эти цели все деньги от сборов. В 1890 г. в Киеве выходит его статья «О заселении Эрец-Исраэль».

После Первого сионистского конгресса в Базеле Шолом-Алейхем становится активным приверженцем идей Теодора Герцля и пишет свою знаменитую работу «Ойф вос бадарфн идн а ланд?», опубликованную в Варшаве в 1898 г. Евреев будоражат его слова о том, что, «если мы – народ, то у нас должна быть своя страна и свой идеал в жизни». «Наше положение повсюду плохое, – пишет он, подтверждая основную мысль Теодора Герцля, – Нас повсюду ненавидят и нигде не могут терпеть». «Нас не любят, потому что мы никакая не родня другим народам, а набиваемся в родню». С горечью Шолом-Алейхем пишет о том, насколько пустыми стали в еврейском лексиконе слова «На будущий год в Иерусалиме» или «Дожить до прихода Мессии». Евреи сыплют своими поговорками, дурачатся и не хотят понять, какой высокий и глубокий смысл в них скрыт.

«У евреев такая красивая святая мечта, а мы над ней издеваемся! Мы каждый день говорим про Иерусалим, а думаем при этом про Егупец! Эрец-Исраэль до сих пор в нашем представлении был той страной, куда старые праведные евреи едут умирать. Сион был для них лишь словом, красивым названием, которое завалялось где-то в наших старых книгах, в траурных элегиях и в мольбах о прощении грехов, во всех этих кинот и слихот»… Евреи должны иметь свою мечту, и этой мечтой должна быть «своя страна». Вот так: евреям нужна своя собственная страна, куда бы они могли ехать, чтобы открыто там селиться, а не прокрадываться, как это было до сих пор».

Увлечение Шолом-Алейхема сионистскими идеями привело к появлению целого ряда его произведений на иврите: «Сказки гетто», «Дон-Кихот из Мазеповки», «Питна-разбойник», «Кафтан его сиятельства» (1898–1899). Писатель очень эмоционально воспринял известие о трагической смерти Т. Герцля, выпустив в тот же год (1904) в его память брошюру «Доктор Теодор Герцль». И даже покинув после кровавого киевского погрома в октябре 1905 г. Россию и оказавшись в Америке, он не оставляет сионистскую тему. Его эссе «Цу унзере швестер ин Цион» («Нашим сестрам в Ционе») увидело свет в Варшаве через год после смерти автора.

Еврейские писатели конца XIX – начала ХХ веков сделали много для того, чтобы сионистская идея прочно осела в глубинах сознания еврейского населения России. И после погромов в Кишиневе и Гомеле в 1903 г., волны погромов 1905 г. начался новый, на сей раз уже массовый исход евреев из России. Всю глубину трагических событий увидели и царские власти, в очередной раз заявившие, что западные границы для евреев открыты.

В конце октября 1903 г. известный английский деятель и журналист Люсьен Вольф посетил Россию и был принят министром внутренних дел и шефом жандармов Вячеславом Плеве. Плеве открыто проводил антисемитскую политику. Плеве откровенно заявлял, что «евреев надо проучить». Политическая атмосфера, созданная в стране режимом Плеве, способствовала погромам. После встречи с Плеве Люсьен Вольф писал: «Господин Плеве сказал мне, что русское правительство было бы довольно, если бы оттоманское правительство разрешило въезд евреев в Палестину… Он не будет мешать распространению сионистской идеи, при условии, что она поощрит евреев к эмиграции».