"Информпространство", № 184-2014 Альманах-газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2014

Дмитрий Мнухин

Такие черные глаза

Было что-то очень знакомое в девушке, что вошла в кафетерий в центре города. Она заказала кофе и спокойно ждала. Она взяла чашку кофе и села за угловой столик, так что взгляд ее был обращен на улицу. С преднамеренной медлительностью рассыпала коричневый сахар на белую пенку кофе и, прежде чем весь сахар опустился, собрала пенку длинной ложечкой и долго наслаждалась вкусом слишком сладкой пенки взбитого молока. Только одна девушка, которую я знал, имела привычку пить кофе так, но это было далеко отсюда, в Европе, приблизительно два года назад. Трудно поверить, что в течение этого времени можно так измениться, но она повернулась ко мне, и я увидел ее глаза. «Аяла», – пробормотал я, – «Аяла». Я был в середине расследования, когда увидел ее впервые. И тогда забросил задание ради ее глаз. Но в тот раз она была совсем другая. У нее было красивое лицо с нежным оттенком молочного шоколада. Тогда у нее была фигура манекенщицы, сегодня она прибавила несколько лишних килограммов. Большой груди у нее не было никогда, но тогда это очень хорошо сочеталось с ее худым телом, сегодня маленькая грудь подчеркивалась полнотой.

Легкая жалость охватила меня, когда я посмотрел на нее. Но сейчас она напротив меня, и – поди – ускользни от всех чувств, что есть у меня по отношению к ней. Она попросила меню, очевидно, хотела заказать еще что-то незаметно для других, а я подкинул в меню записку. Прочитав записку, она мгновенно собрала свои вещи, оставила солидные чаевые и ушла. Никто не заметил раздражения, охватившего ее, резкости движений, но я-то видел.

Она была подругой подозреваемого, важного для нас, и потому-то два года назад я подружился с ней. Мы следили за ним, он был главарем группы, готовившей провокацию против одного из израильских представительств в Европе. Знали, что несколько месяцев назад у него была подруга – израильтянка. Ее звали Аяла – имя, которое так хорошо подходило к черным глазам... Я должен сказать, что она не была особенно красива, но была в ней такая особенная энергия... Это и поразило меня в первый раз, когда увидел ее.

Единственный случай в моей жизни, когда мое внимание отключилось от операции. Никогда прежде не бросал заданий в самом разгаре, еще никто не мог отключить мое внимание, но именно она умудрилась сделать это. Я хотел познакомиться с ней, так как думал, что она сможет приблизить нас к объекту наблюдения. Мы быстро разговорились с Аялой. Сказал, что, мне кажется, она уронила зажигалку, когда наклонялась. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Улыбкой, не скрывающей глубину ее черных глаз. Она была израильтянкой, проживающей во Франции уже много лет. Рассказала, что сейчас изучает психологию в университете и не собирается оставлять Францию. Странно, но абсолютно во все прошедшие мгновения, часы и дни, что я проводил с ней, я чувствовал себя необыкновенно хорошо. Меньше, чем неделю мы были вместе, а следующую неделю я практически жил у нее. Мой шеф согласился на это только после того, как я убедил его в необходимости ее помощи в наблюдении за нашим «подопечным». А уже через месяц я пришел к заключению, что она – женщина моей жизни.

Однажды ночью я открыл бутылку водки и рассказал ей все – даже то, что было запрещено. Только на следующее утро понял, какую ошибку я допустил, открыв ей мою легенду. А это, ко всем чертям, была самая лучшая легенда. Я позвонил своему шефу Менаше, сказал только одно слово – «промахнулся». «Завербуем ее теперь, у нас нет другого выхода, Авнер», – сказал он после того, как при встрече выслушал весь рассказ, и то, что заставило меня чувствовать себя так погано. «Я приду к вам сам», – добавил он и ушел. Через два дня раздался звонок в дверь. Она открыла. Был поздний утренний час. «Это к тебе», – позвала она меня. Я приблизился к ней и обнял ее со всей возможной естественностью. И улыбнулся. Она тоже улыбалась. Однако Менаше не улыбался. «Я сделаю кофе, любимый», – Аяла освободилась от моих объятий и пошла на кухню.

Я остался с Менаше наедине. Все бы хорошо, но вся эта ситуация мне не нравилась. Мы были, как два коршуна, ожидающих жертву. «Кофе готов», – сказала она и повернулась к нам. Я почувствовал ее легкий испуг, но она продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало. «Может быть, посидим в салоне?» – предложила она, но мы оба помотали головой в знак отрицания. «Это относительно того, что Авнер рассказал тебе несколько дней назад, Аяла», – сказал Менаше, и она бросила на меня уничтожающий и острый взгляд. «Я слушаю», – она смотрела только на него, глаза в глаза. Я больше не существовал для нее. «Нам не хватает информации об Удае», – начал Менаше детализировать, и я почувствовал себя абсолютно лишним, – «Есть только сведения, что он готовит теракт». Она не ответила ничего, только ждала продолжения. «Ты сможешь помочь нам, Аяла?» – спросил он ее, наконец. «И как я связана со всем этим?» – спросила она.

«Да, правда, я была его подругой около двух месяцев, но ничего такого не знаю». И она бросила на меня еще один уничтожающий взгляд. Сейчас я был для нее просто никем. «Удай предпринимает что-то. Кое-что указывает на это, Аяла», – сказал шеф. «Но, Менаше, он не в состоянии обидеть даже муху, я знаю его хорошо», – сказала она, пробуя убедить себя в этом, – «И я говорю вам, что Удай – не главарь террористов, которых вы ищете. Может быть, кто-то из его семьи или один из братьев, но не он, он...» Она искала подходящее выражение, чтобы охарактеризовать его с лучшей стороны: «Он хороший человек, Менаше», – сказала она и замолчала. «Может быть», – произнес Менаше с сомнением, – «Но я должен знать это определенно, Аяла, а твое утверждение противоречит нашим данным и, между прочим, данным Авнера тоже...»

Он повернулся ко мне, пытаясь втянуть меня в разговор, но слова застревали у меня в горле, и я не мог говорить в основном из-за ее холодного взгляда. Прошли долгие минуты молчания. «Так если я докажу вам, что он хороший человек», – сейчас она смотрела на нас двоих, – «Вы не тронете его?» – на мгновение на ее лице мелькнула улыбка, и она смягчилась ко мне. В ответ я тоже, наконец, улыбнулся. «Так ты готова сделать это?» – спросил Менаше серьезно. «Мы должны об этом подумать», – ответила она, глядя на меня, – «Я и мой будущий муж». «Хорошо», – сказал Менаше и встал, я тоже встал проводить его до дверей.

В ту же минуту, как он ушел, Аяла начала проклинать меня всеми проклятиями, которые только существовали на французском... Я чувствовал себя униженным и ощущал, как бледнеет мое лицо. «Я не собираюсь на тебе жениться, чтоб ты знала», – ответил я сухо. «Почему? Ты больше не любишь меня?» – спросила она с той же жесткостью. Я отвесил ей пощечину, и она упала. «Я вернусь, когда ты успокоишься», – сказал я и собрался уходить. «Не возвращайся, Авнер, даже не смей возвращаться», – закричала она из-за двери. Целый час я неприкаянно болтался по улицам Парижа. Когда же вернулся на квартиру, ее уже там не было. Один только чемодан со всеми моими вещами, что были у нее, ждал меня около двери. Отрывок бумажки с небрежной записью – «Всего доброго, любимый», просунутый между ручками чемодана, – это все, что осталось мне от нее. Я ушел, ведь у меня не было другого выхода. Спустя несколько дней Менаше говорил со мной. Я рассказал ему обо всем, что случилось. «Это было вполне ожидаемо, Авнер», – сказал он. «Пойми, уже когда я вошел, то видел, что ей некомфортно со мной».

Удай и его люди не совершили предполагаемого теракта, но при этом он ускользнул от наблюдения, и мне пришлось заплатить за его исчезновение по полной программе. Я с сожалением оставил организацию Менаше, по-дружески он много помог мне после того, но не удерживал меня. «Прошедшее время не изменить, Авнер». Менаше помог мне устроиться частным агентом, и это совсем не плохо. Возраст тридцать три года – самый подходящий для начала жизни.

Я предполагал, что Аяла смоется, как только узнает меня, она не хотела, чтобы я видел ее сейчас, чтобы вспомнил, как она ушла, чтобы разглядел, что она не так хороша, как была раньше. Но все это было так неважно в тот момент. У меня было твердое намерение – не потерять ее снова. Она вышла из кафетерия решительно, быстро. И я ринулся за ней. Догнал на углу улицы и остановил ее. «Чего ты хочешь?..» – Аяла повернулась ко мне и выстрелила одним из своих уничтожающих взглядов, – «Чтобы пошпионила для тебя? А после этого ты бросишь меня на растерзание?»

«Я люблю тебя, Аяла», – сказал я почти шепотом. Я не мог сдержаться и улыбнулся, что только поначалу разозлило ее еще больше, обнял ее насильно, заставляя смотреть мне в глаза, и она смягчилась. Обнялись на секунду, и вдруг без всякого предупреждения она отдалилась и со всей силой отвесила мне пощечину. Я онемел. «Это в счет той пощечины, любимый», – она приблизилась и обняла меня снова, – «И это правда, что ты не оставишь меня еще раз?» «Нет», – шептал я, как маленький ребенок, – «Я так люблю тебя, Аяла».

Перевод с иврита Антонины Мнухиной

* * *

Об авторе: Дмитрий Павлович Мнухин – прозаик.